"Железная Маска" - читать интересную книгу автора (Ладусэтт Эдмунд)

Глава XV. НОВЫЕ ПРИВЕРЖЕНЦЫ

Столкнув своего друга в ров, Мистуфлет прыгнул следом за ним, схватил Фариболя за воротник камзола и быстро поплыл к другому берегу.

Оказавшись на суше, Фариболь пришел в себя. В тот момент, когда он вскарабкался на кучу камней от разрушенной стены, перед ним возник солдат и, наставив на него мушкет, крикнул:

— Стой или стреляю!

— К черту, друг! У меня нет времени слушать тебя!

Одновременно с этими словами Фариболь, как молния, метнулся к несчастному часовому и тот повалился на землю с раной в груди.

Пробегая мимо него, Мистуфлет выхватил из рук часового заряженный мушкет.

Не было нужды бежать к скале, где их должна была поджидать Ивонна. Услышав пистолетный выстрел Сен-Мара по беглецам, полная грустных предчувствий, затаив дыхание и прислушиваясь ко всем шорохам, она подвела лошадей к дороге, по которой должны были следовать беглецы. Увидев своих двух товарищей, она закачалась в седле.

— А монсеньер Людовик? — спросила она.

— Ничего не получилось! Бежим!

— Никогда! — категорически ответила девушка.

Она безрассудно спрыгнула с лошади и бросилась в сторону крепости, но Мистуфлет догнал ее, схватил за талию и посадил к себе на лошадь.

Фариболь тем временем схватил ее коня за повод и они быстро двинулись прочь. Но Ивонна на этом не успокоилась. Она билась в руках у Мистуфлета и не давала возможности продолжать путь.

— Тысяча молний, мадемуазель! — не выдержал Фариболь. — Мы не можем позволить, чтобы нас схватили. Этот бандит Сен-Мар подвергнет нас страшным пыткам.

— Ладно, не буду вам больше мешать! — заверила Ивонна. — Но с одним условием, а если нет, то мы расстанемся.

— Говорите, говорите, мадемуазель Ивонна!

— Обещайте, что этой ночью мы не уедем от крепости.

— Мадемуазель… но за нами будет погоня, утром, по нашим следам…

— Ладно, — решился Мистуфлет. — Если пообещаете не совершать никаких глупостей, мадемуазель, то ваше желание будет выполнено.

— Ты спятил, Мистуфлет? — удивился Фариболь, откидываясь в седле.

— Нет, патрон. Через час наши кони устанут и мы окажемся во власти наших преследователей. А вот если мы останемся там, где прятались…

— Неужели ты не понимаешь, что эти черти будут искать нас даже в самом аду?

— Это верно, но они не пойдут в хибару, где вчера обитали двое бродяг и одна нищенка.

— Черт возьми! Ты забыл, что мы там оставили полумертвого Росаржа и связанного капуцина. После всего этого довольно глупо прятаться там.

Они спругнули с коней и побежали к своей хижине. Они успели вскочить в нее и закрыть дверь. И почти в тот же момент они услышали, как по дороге проскакали преследователи.

Солдаты проехали мимо, даже не подозревая, что в этой жалкой лачуге находятся те, кого они искали.

Не говоря ни слова, Мистуфлет вытащил кресало и зажег факелы, укрепленные в кольцах на стенах.

— Тысяча молний! — воскликнул Фариболь. — Этот свет нас выдаст.

— Нет, патрон. Если эти сволочи вернуться, они увидят здесь трех нищих, которых все знают и которых никак не заподозришь, что они — авторы приключений в замке.

— Да, — ответил Фариболь, коснувшись ногой тела, распростертого на полу, — но нужно спрятать доказательство того, что мнимые нищие имеют крепкие кулаки и владеют шпагой.

Мистуфлет склонился над Росаржем, не подававшим признаков жизни. Тоненькая струйка крови пропитала землю вокруг.

— Ого! — воскликнул Мистуфлет, набожно перекрестившись. — Только он один знал о нас, но теперь он уже не проболтается.

В этот момент в углу раздался стон. Там лежал полуголый человек с лицом, синеватым от удушья. Ужас отражался в его глазах. Несчастный корчился на полу, надежно связанный веревками.

— Капуцин! — спохватился Фариболь. — Бедненький, я совсем забыл про него.

Увидев, что Фариболь направился к нему, монах от страха потерял сознание. Очнувшись, он почувствовал, что лежит на соломе и может двигаться. Он уже не задыхался. Монах сел, осмотрелся и узнал гиганта.

Тот сидел на скамье и приятно улыбался.

— Я жив? — спросил монах, все еще не понимая, на этом свете он находится или на том.

— Да, но чтобы сохранить жизнь, вы должны кое-что сделать. Ответьте мне на несколько вопросов. Вы родом отсюда?

— Нет. Я родился в деревне в окрестностях Гренобля.

— Очень хорошо. Тогда вы должны знать проходы через Альпы.

— Я их отлично знаю, я там много путешествовал.

— Хорошо. Какой самый короткий путь в Фонтенбло?

— Гм!.. Знаю-то я отлично, только вот объяснить трудно. Вот если бы я мог пойти…

— Хорошо. Вы пойдете с нами.

— Я?.. Но в монастыре я обеспечен питанием и крышей над головой.

— Об этом не беспокойтесь, в пути у нас будет все необходимое.

— А каково ваше намерение?

— Вы будете у нас проводником, но не вздумайте предать — это будет дорого вам стоить.

— Ага! Я должен без помех привести вас в Фонтенбло.

— Сколько на это уйдет времени?

— Самое большее полторы недели.

— Ну, скажем, две недели. Вполне возможно, что некоторые слишком любопытные личности время от времени будут прерывать наше путешествие. Я предупреждаю вас, что в этих случаях придется орудовать шпагой.

— Я тоже буду действовать своей.

— Как это? — спросил Мистуфлет, удивленный воинственной реакцией капуцина.

Тот, словно застыдившись, потупился, а потом пояснил:

— Видите ли, поскольку нам придется быть вместе, то я должен признаться. Я нс монах. Я никогда им не был. Пока я лежал здесь связанным, в углу, я подумал, что бог покарал меня за грехи и особенно за то, что я хотел исповедовать заключенных, не имея права этого делать… Но я голодал и, переодевшись монахом, проник в монастырь, где получил и кров, и стол. Когда я узнал, что губернатор Пиньероля собирается дать ужин, то я подменил капеллана и… Но, — добавил он, словно извиняясь, — сознаюсь — я хотел открыть заключенным обман, чтобы они не верили в отпущение грехов.

Мистуфлет едва не расхохотался, слушая его странные рассуждения.

— Ну, друг, и мошенник ты, — заметил он.

— Да, что касается меня и моего плутовства, то оно полезно. Раньше я попрошайничал на дорогах и если кто-нибудь отказывал в милостыне, то я показывал ему дуло своего пистолета. Это давало отличные результаты.

— Я вижу, друг, ты привык к такому классу сражений, но мы не бандиты и такими делами не занимаемся. Так что тебе придется сдерживать свои порывы и стать честным, чтобы потом не пришлось сожалеть. А теперь скажи мне, как тебя звать?

— Онэсим.

— Ладно, Онзсим, вместо этой одежды, в которой ты хотел обмануть Сен-Мара, надевай сапоги и камзол нашего дорого друга Росаржа. Камзол сшит из превосходного сукна. Возьми его шпагу. Чудесная сталь.

И запомни все, что я тебе сказал. Если же ты окажешься предателем или подлецом, я, как цыпленка, придушу тебя вот этими руками. Слушай: сегодня ночью мы отправимся в путь и до утра нужно добраться до гор и там подыскать какое-нибудь надежное убежище.

— Я знаю одно.

— Ладно. Днем будешь стеречь лошадей, обновишь запалы в пистолетах, подготовишь наше снаряжение и приготовишь поесть… и выполняй малейшее желание этой девушки. Ты должен любить ее, как отца… который никогда не хотел стать капуцином. Ты понял, Онэсим?

— Да, господин.

— Называйте меня просто месье.

— Да, месье.

— Ладно. Поскольку делать тебе нечего, то почисти мне сапоги.

Пока Мистуфлет договаривался с проводником и слугой, Ивонна направилась в сторону нижней башни. Неожиданно глаза у нее широко раскрылись, а лицо из бледного стало белым. Среди трупов, висевших на башне, она опознала своего господина, графа де Еревана.

— Негодяи! — простонала она. — Убийцы!

Фариболь, благоразумно следовавший за ней, спрятался за кустами.

Неожиданно Ивонна стала пятиться назад, вытянув руки вперед, словно хотела уйти от какого-то ужасного зрелища. Не издав ни звука, она упала на краю рва.

Фариболь поспешил к ней на помощь и в свою очередь был изумлен и поражен. За железной решеткой в окне монсеньера Людовика показался страшный призрак. Фантастическое существо, чье лицо закрывала чудовищная железная маска, помахало ему рукой.

— Это он! Это он! — пробормотал Фариболь. — Ах бандиты, негодяи!

Одним прыжком он оказался около Ивонны и, издав глухой вопль бешенства и злобы, сгреб ее в охапку, словно ребенка. Спустя два часа, вечером, Ивонна пришла в себя. Фариболь и Мистуфлет, стоя на коленях около нее, оказывали ей помощь. Бедная девушка хотя и пришла в сознание, но выглядела очень больной. У нее началась сильнейшая лихорадка и она совсем ослабела.

— Мистуфлет, — проговорил Фариболь, — больше здесь оставаться нельзя, каждую минуту нас могут заподозрить.

— Патрон, эта бедная девочка не вынесет путешествия верхом.

— Если нужно, понесем се на руках. Сможем ли мы этой ночью добраться до какой-нибудь горной деревушки, где бы больная могла отдохнуть?

— Да, месье, — ответил Онэсим. — Есть одна, в трех часах пути отсюда.

— Мистуфлет, иди за лошадьми.

Спустя четверть часа они уже двигались в гору, ведя лошадей на поводу. Онэсим шел впереди, следом за ним из предосторожности шагал Фариболь и замыкал шествие Мистуфлет. Он осторожно нес на руках Ивонну.

Со страха или же от удовольствия возвращения к приключенческой жизни, но Онэсим верно выполнил свои обещания и благодаря ему беглецы спрятались от своих кровожадных преследователей. Они добрались до Гренобля, оттуда направились в Лион, но на пути к Дижону состояние Ивонны, несмотря на все старания ее спутников, резко ухудшилось.

В этот день ее нес на руках Фариболь. Ивонне было так плохо, что она потеряла сознание. Заметив, что голова ее бессильно откинулась назад, Фариболь вскрикнул. Осторожно и чуть не плача он опустился на колени и осторожно положил ее на землю на обочине дороги. Быстро подошли его спутники. Мистуфлет пощупал пульс и воскликнул:

— Жива! Слава богу! Пульс еще бьется.

— Бедная мадемуазель едва дышит, — сказал Онэсим. — Я отдал бы свою правую руку, чтобы спасти ее. Бедняжка! Такая добрая и такая красивая!..

Мистуфлет поднялся и осмотрелся.

— Ага! — воскликнул он. — Там я вижу дом! Возможно это постоялый двор.

— Тысяча чертей! — поднимаясь с земли, выругался Фариболь.

Я знаю этот дом. Ты разве не помнишь Ла-Корону?

— Вот так да! Боже мой! Значит, здесь тот самый замок, на расстоянии двух выстрелов из мушкета!..

— Гром и молния! Замок графа де Бревана… А река невдалеке — это Армансо! Черт побери! Нужно спешить туда, чтобы спасти мадемуазель. Ведь там живет ее мать, она могла бы помочь.

Забыв про усталость, они почти бегом двинулись по пыльной дороге.

Покинутый замок медленно разрушался. В парке колючий кустарник и ежевика разрослись так сильно, что закрыли аллеи. Но столб беловатого дыма спиральками поднимался над крышей фермы, где родилась Ивонна. В зале на первом этаже, сидя перед очагом, пожилая женщина медленно пряла пряжу. Перед ней на скамейке сидел мужчина лет сорока, преждевременно состарившийся, возможно, от страданий и болезни.

Старинные часы медленно пробили шесть раз, нарушая тишину шумом своего ржавого механизма.

Мужчина поднялся и проговорил:

— Уже шесть! Если вы не против, мадам Жанна, я приготовлю ужин и пораньше лягу спать. Я уже немолод и хочу утром пораньше пуститься в путь.

— Все-таки вы решились на это путешествие, господин де ла Барле?

— Даже очень.

— А ваши раны?

— Они уже зажили.

— Не совсем, господин де ла Барре.

— Не скажите! Несколько капель вашего бальзама с божьей помощью спасли меня от смерти. Свой долг я выполню до конца и не пожалею энергии и крови. Если бы знать, живы ли господин граф де Бреван, бедная мадемуазель Сюзанна и монсеньер Людовик…

— И моя дорогая Ивонна! — вздохнула дама.

Колокольчик над входной дверью, давно уже молчавший, неожиданно неистово зазвонил. Мужчина и женщина беспокойно переглянулись.

"Кого это так поздно принесло в замок, из которого словно из проклятого места все бегут?" — подумал де ла Барре, направляясь к окну.

Мадам Жанна тоже встала, полная странных предчувствий. Глаза ее блестели.

— Кто там! — спросила она.

— Трое мужчин, один из них с девушкой на руках.

— Девушка? Ради бога, господин де ла Барре, откройте поскорее. Несомненно, эти люди нуждаются в помощи.

Дворянин вышел, снял дверной засов и открыл дверь:

— Что желаете? — спросил он.

Но ему никто не ответил. Увидев его, один из прибывших потупился и пробормотал:

— Боже мой!

Второй надвинул поглубже шляпу и процедил сквозь зубы:

— Тысяча чертей! Оруженосец графа де Еревана! — но потом, пересилив волнение, добавил громким голосом: — Месье, нам ничего не нужно, но мы просим приютить эту бедную девушку.

— Святый боже! Это же Ивонна! — воскликнул оруженосец.

— Да, господин кавалер, — подтвердил Фариболь. — Но мы спешим.

Тысяча молний!.. Будьте любезны, внесите ее в дом… Потому что мы… Черт побери, трудно говорить, но тысяча молний!.. Мы недостойны войти.

— Почему же вы недостойны войти, если вы нашли ее, заботились о ней и спасали бедную мадемуазель Ивонну? — возразил господин де ла Барре, не узнавший тех, кто нападал на него и ранил его. — Давайте, входите друзья и чуть-чуть задержитесь, чтобы я успел подготовить мадам Жанну!

Не дожидаясь ответа, добрый человек снова вернулся в комнату, где его беспокойно ожидала женщина.

— Это… это… Ивонна! — заикаясь, объявил оруженосец.

— Ивонна!.. Доченька! — крикнула мадам Жанна.

И прежде чем господин де ла Барре смог удержать ее, она бросилась х выходу, но на пороге уже появился Фариболь с драгоценным грузом на руках. Увидев это, бедная мать остановилась и спросила приглушенным голосом:

— Она… умерла?

— Нет, мадам… Она жива! — ответил Фариболь.

Женщина бросилась к дочери, подхватила ее на руки и с силой, невероятной для ее возраста, почти побежала в соседнюю комнату. Она уложила дочь на детскую кровать, на которой Ивонна спала в дни своей юности, опустилась на колени перед кроватью и разрыдалась.

Прошли дни и недели, прежде чем луч надежды вытеснил грусть и скорбь у обитателей дома, бессильно присутствовавших при медленной агонии бедной девушки. Мадам Жанна дни и ночи проводила у изголовья больной, отклоняя любую помощь. Фариболь, Мистуфлет и Онэсим поселились в соседней ферме и оттуда никуда, кроме как к господину де да Барре, не ходили. По очереди они приходили к нему и спрашивали о состоянии больной.

В эту ночь мадам Жанна, дрожащая и посиневшая от холода, склонилась над кроватью, в которой лежала Ивонна, и заметила, что дочери полегчало, прекратились лихорадка и бред.

Прошло еще несколько часов. Ивонна приподнялась и осмысленным взглядом осмотрела комнату. Ее глаза остановились на матери:

— Мама! Мамочка!

Невозможно описать чувство радости и взаимной нежности, охватившее обеих женщин.

Увидев себя в родных стенах, оказавшись в объятиях матери, почувствовав ее поцелуи, Ивонна буквально стала оживать. Какая это была награда для матери за все бессонные ночи. И хотя опасность уже прошла"

но Ивонна понимала, что мать готова была пожертвовать жизнью ради спасения дочери.

Эта ночь для обеих была чудесным воскрешением: для матери потому, что она возрождалась в своей дочери, а для дочери потому, что она снова почувствовала материнскую любовь и ласку, которой ей так не хватало.

И когда Ивонна рассказала матери о своих невзгодах и несчастьях, о своих желаниях и надеждах, и когда они всплакнули о прошлом и улыбнулись будущему, мадам Жанна, положив голову на грудь своей дочери, тихо прошептала:

— А теперь, Ивонна, поспи. Отдохни, доченька. Молчи. Ты много выстрадала. Но счастье в этом мире достигается ценой огромных жертв и горьких разочарований. Спи, доченька, твоя мать побудет возле тебя!

Уставшая от долгой беседы Ивонна закрыла глаза и убаюканная сладкими мечтами, которые пробудили в ней слова матери, заснула с улыбкой надежды на губах.

Рано утром господин де ла Барре вошел в комнату и на цыпочках приблизился к мадам Жанне. Он слегка потрогал ее за плечо, но она не проснулась. Он взял ее руку и с ужасом почувствовал, что рука была холодной. Мадам Жанна не сделала ни малейшего движения и тогда оруженосец, осознав грустную правду, опустился на колени и помолился.

Мадам Жанна умерла.

Прошло два месяца. Поддерживаемая господином де ла Барре, Ивонна нетвердой походкой прогуливалась по аллеям парка. Она была такой асе красивой, как и до болезни, и только взгляд ее и улыбка были чутьчуть грустными. Очень часто девушка замыкалась в себе, и чтобы отвлечь ее, господин де ла Барре решился расспросить ее:

— Мадемуазель, — обратился он к ней, — кто эти странные люди, которые принесли вас сюда? Тогда они быстро исчезли в лесу. Сейчас они живут на какой-то ферме, а сюда приходят, чтобы издали увидеть вас и улыбнуться вам и всегда избегают встречи со мной.

Ивонна рассказала одиссею двух авантюристов. Своей необыкновенной храбростью, потрясающей самоотверженностью и невиданной верностью они представили доказательства своего исправления.

— Простите ошибки и преступления, совершенные ими, — обратилась она к оруженосцу, — они смыли их своей кровью. Они жертвуют телом и душой ради дела, которое стало целью моей жизни и, возможно, будет и вашим делом. Кроме того, через несколько дней, по-видимому, представится случай увидеть их в действии.

Дворянин, удивленный такими словами, подкрутил усы и спросил:

— Может быть у вас имеется план, мадемуазель?

— Конечно. Я уже несколько месяцев здесь. Но это несправедливо:

мы отдыхаем, а монсеньер Людовик страдает, не получая никакой помощи…

— Вы хотите вернуться в Пиньероль?

— Никоим образом. Теперь я понимаю, что наших сил недостаточно, чтобы бороться с таким сильным и многочисленным противником…

Силой мы не сможем победить, нужно попробовать хитростью…

— Соблюдайте осторожность, мадемуазель Ивонна. Пришло известие, что за участие в заговоре против Людовика XIV был публично обезглавлен кавалер де Роа.

— Боже мой! Кавалер де Роа обезглавлен! — вздрогнув, воскликнула Ивонна. — Хорошо, мы будем более осторожными, чем он. Вот почему я считаю, что мы должны покинуть этот замок. Не понимаете? Мушкетеры, видя, что их розыски безрезультатны, могут заподозрить — и это вполне естественно, что те, кто пытался помочь монсеньеру Людовику, являются его земляками и розыск может начаться здесь. Лучше всего нам поискать другое убежище. Ваши слова натолкнули меня на одну мысль.

— Мои слова?

— Да. Вы сказали про кавалера де Роа и я вспомнила про подземное убежище, служившее ему защитой. Вы слышали о нем?

— Нет, мадеумазель.

— Это хорошо. Значит, оно не было раскрыто. Мы укроемся там и оттуда начнем действовать.

— Я готов, мадемуазель, сопровождать вас.

— Завтра?

— Завтра.

— Ладно. Сообщите моим друзьям, чтобы они тоже приготовились, а теперь, пожалуйста, оставьте меня одну на некоторое время. Я хочу помолиться перед могилой своей матери.

На следующий день, утром, в сопровождении месье де ла Барре Ивонна покинула замок де Бреван. К ним присоединились трое верных товарищей. Все молчали, понимая состояние девушки. Ивонна повернулась к ним и, воодушевляя их своей улыбкой, крикнула:

— Вперед, друзья! Вперед за нашего короля!

И они пустили коней в галоп.

В этот же день маленький отряд остановился перед входом в ущелье Апремон. Они посоветовались и решили, что Онэсим с лошадьми отправится в Шели и будет ждать их там на постоялом дворе до тех пор, пока его не разыщут. Необходимо было, чтобы на всякий случай ктонибудь вел легальный образ жизни и Онэсим был самой подходящей фигурой — он был вне всякого подозрения.

Если у его спутников и было какое-либо сомнение по отношению к нему, то оно было излишним. Онэсим всей душой сжился с ними и был в восторге от такой жизни, полной приключений и беспокойства. Он мог бы разбиться вдребезги ради самого маленького каприза Ивонны.

Он обожал ее, разделяя это чувство с Фариболем и с Мистуфлетом.

Когда ему сообщили о том, что он должен поджидать их в Шели, бедный парень подумал, что ему не доверяют. Он ограничился возражением:

— Вы правы, я еще ничего не совершил такого, чтобы доказать свою верность. Но я надеюсь — такой случай представится!

И взяв коней за поводья он направился в сторону постоялого двора, расположенного на въезде в Шели. А Фариболь и Мистуфлет, сопровождаемые Ивонной и господином де ла Барре, вступили в ущелье Апремон, готовые к неожиданному нападению. И не подозревали они, что за ними следом кралось какое-то существо. У них волосы зашевелились бы на голове от страха, если бы они услышали бешеные угрозы:

— Наконец-то! Черт побери, теперь им не уйти! Я их возьму живых или мертвых!

Этим мрачным и бесформенным существом был Ньяфо… Несколько месяцев он с дьявольским терпением подстерегал добычу.

Когда люди де Роа отняли у него Ивонну, ему удалось убежать и спрятаться от них. Но с присущей ему хитростью он выследил их и узнал, где находится вход в пещеру. И с того времени он ждал, когда же Ивонна и ее друзья вернутся на это место. Он был убежден, что рано или поздно это произойдет. Вот почему он пошел на такой риск.

Ньяфо с помощью интриг добился победы. В этом помощь ему оказала его мать. Обманом, ложью и интригами она достигла, наконец, трона, став женой короля и маркизой де Мэнтен.