"Леонид Бутяков. Тайна Владигора ("Летописи Владигора" #3)" - читать интересную книгу автора

- Ладно, хватит гундосить, - решительно прервал его молодой. - Гляди
вон, передние уже двинулись. Трогай и ты, не задерживай, а я к Баголу
подскачу - зовет, кажись...
Голоса умолкли, их сменил скрип тележных колес. Он по-прежнему не мог
разлепить свинцовые веки, не чувствовал своих рук и ног, лишь спиной и
затылком ощущая, что лежит на чем-то твердом, скорее всего - на досках.
Медленно, очень медленно пришло понимание, что - да, конечно, он лежит
в телеге, телега движется, и это о нем сейчас говорили, его называли
синегорцем и полупокойником. Но - почему? Как он здесь оказался? Что с ним
случилось? Куда его везут? Вопросы осиным роем закружились у него в голове.
Ответов не было. Вместо них - мрачная и холодная пустота, в которую каждое
мгновение рисковало провалиться его хлипкое сознание.
Огромным усилием воли он заставил отступить наползающий ужас и
постарался сосредоточиться на услышанном. В словах незнакомцев была какая-то
крошечная зацепка. Если за нее ухватиться... Они называли его синегорцем! Ну
конечно, он - синегорец!
Эта маленькая победа над пустотой и беспамятством вдохнула в него
надежду, придала новых сил. Теперь он уже не боялся сорваться в пропасть
Вечного Мрака, ибо знал: память о вотчине не сгинула, не исчезла бесследно,
и она поможет ему одолеть все ступени возвращения к Жизни.
Невидимый возничий, изредка понукая лошадь, негромко напевал тоскливую
песню. Он прислушался, надеясь, что ее слова о чем-нибудь напомнят ему.

Ох, у гуляки у меня,
у бедняжечки,
ни жены, ни коня,
ни рубашечки,
ни кола, ни двора,
ничегошеньки.
Только рученьки есть,
только ноженьки.

Но умеют мои рученьки
грабить-убивать,
но умеют мои ноженьки
догонять-убегать.
За те рученьки мои,
за те ноженьки
не сносить мне головы,
о-хо-хошеньки!..

Разбойничья песня, подумал он. Хотя слова песни не были ему знакомы,
они все-таки рождали смутные воспоминания: разбойное становище на берегу
широкой реки, неравный и жестокий поединок с рыжим громилой, дружба с
пареньком по имени Ждан, черноволосая красавица в лесной избушке, ее нежные
и ласковые руки, страстная ночь любви... Здесь в его памяти вновь начиналась
широкая полоса непроглядного тумана, а после нее - круговерть человеческих
лиц и фрагментов каких-то сражений, разбойная ватага, в которой он, кажется,
был не последним человеком. Соратники обращались к нему без подобострастия,
но уважительно, и среди них ближайшими друзьями были Ждан и карлик с