"Николай Буянов. Клятва на мече" - читать интересную книгу автора

- Вы говорите загадками.
Старик рассмеялся, словно рассыпался по полу сухой горох.
- Жизнь вся состоит из одних загадок. Одни из них стройны, красивы и
интересны, а другие - исполнены крови, смерти и страха. Но раскрывать их
все равно приходится, хотим мы этого или нет.

Старик тибетец исчез на следующее утро. Сколько бы Гоги ни
расспрашивал о нем шерпов и местных рабочих, никто не мог сказать ничего
вразумительного. Тхыйонг! Разве может простой смертный познать то, что
известно лишь Посвященному? Но он не Посвященный. Последним в их роду был
его отец, а он сам... Это не важно. Он сам может считать про себя, что
милость богов оставила его. Боги могут думать по-другому. И Георгий
убедился, как уже убеждался множество раз: здесь другая страна. Другой мир,
иная грань кристалла, где не действуют привычные законы Вселенной.
Разговор со стариком странным образом на него подействовал. Несколько
дней он ходил по лагерю сам не свой, практически не вмешиваясь в работу
экспедиции и даже, кажется, забыв о знаменитой (теперь знаменитой!)
ксилограмме, найденной в раскопе. Все руководство легло на плечи Януша
Гжельского - могучего рослого поляка, носившего усы а-ля Тарас Бульба и
равнодушного ко всему, что не касалось археологии.
Януш был хорошим заместителем. Он с воодушевлением принял на себя
командование, тем более что проблем с подчиненными не возникало: находка
древнего документа добавила в кровь каждого изрядную порцию адреналина.
Всем мерещилось: вот еще одно усилие, последний взмах лопаты ("Стоп! Я же
сказал, лопаты отставить! Нежнее надо быть, нежнее. Не котлован под
коровник копаем!") - и раскроются тайные катакомбы с несметными сокровищами
- не алмазы с изумрудами, но что-нибудь бесценное для науки, размером с
Александрийскую библиотеку. Даже Настенька Фельдман, по часу каждое утро
отдававшая маникюру, заразилась, похоже, всеобщей "золотой лихорадкой".
Георгий смотрел на все происходящее со спокойным равнодушием.
- Ты не заболел?
Он пожал плечами. Януш, засунув руки в карманы широченных, обрезанных
по колено джинсов, встал рядом и пыхнул дымом из "капитанской" трубки.
Кроме штанов и пыльных кроссовок, на нем были только ярко-красные подтяжки,
крест-накрест пересекавшие загорелый волосатый живот.
- Все не можешь забыть того старика? Выброси из головы. Наверняка
просто местный сумасшедший. Хотя его рассказ интересен, я имею в виду в
фольклорном плане. Секта шаропоклонников - это что-то новенькое.
Гоги промолчал. Он не мог рассказать Янушу, что видел этот Шар. Или
ему показалось, что видел...

...Он ясно помнил ту ночь - во всех подробностях, в малейших деталях.
Она была тихая и холодная, та ночь. Молодежь долго бренчала на гитарах
у костра (беззаботные туристы, ни дать ни взять), вызывая у Гоги смутную
зависть: целый день, черти, не вылезали из раскопа и завтра не вылезут, а
сил хватает еще и на полуночные бдения. Сам Георгий был так измотан, что не
мог даже заснуть - так и бродил призраком меж палаток, ссутулившись,
засунув руки в карманы и изо всех сил борясь с черными мыслями.
Периметр раскопа был обозначен маленькими лампочками, выкрашенными
красной краской. Там, где в проволочное ограждение было встроено некое