"Николай Буянов. Бал для убийцы" - читать интересную книгу автора

именно - единственная деталь, которую стерло время. Она бросила ему нечто
обидное, злорадно увидев, как его лицо потемнело, и ушла, гордо
развернувшись и задрав башку. Дура.
Какой клинической дурой она была, Майя поняла недели через две - она
все поглядывала на безмолвный телефон, с тайным трепетом ожидая звонка
(позвонит как миленький, никуда не денется). Телефон молчал. Она фыркнула:
ну и ради бога. Очень нужно.
Очень нужно, сказала она себе. Господи, как нужно-то! И помчалась к
Ахтаровым.
- А Ромушки нет, - сообщила мама, худая изможденная женщина с цыпками
на руках (работала уборщицей сразу в трех местах). - Забрали в армию с
осенним призывом.
- Вот как, - рассеянно произнесла Майя. - Я и не знала... В какие
войска? Куда?
- Вроде в десантные, - мама смахнула слезу. - А куда... Сама
догадываешься, что это значит.
Афганистан, поняла она.
- А номер почты он сообщил?
- Обещал, как только устроится. Проходи, не стой на пороге. Сейчас
чайник поставлю...
Она узнала номер почты и даже написала два письма, но ответа не
получила. Потом, уже зимой, пришло известие, что Роман был ранен под
Биджентом осколком гранаты в правое бедро и валяется в госпитале в Ташкенте.
Слава Богу, сказала мама. Значит, скоро комиссуют.
Девичье сердце заметалось, как птица в клетке: в Ташкент, немедленно!
Настойчивое видение застыло перед глазами: то же солнце за окном, но
нездешнее, раскаленное, запах айвы и еще чего-то южного, незнакомого,
больничный покой - и она сама в халате сестры милосердия (облик светлый,
почти святой) у постели любимого...
Засобиралась, но - сессия на носу, поездку пришлось отложить. Потом
родители дружно легли у порога: с ума сошла! В такую даль! А на что жить? А
приготовить что-нибудь кроме яиц всмятку ты способна? И главное, бросать
институт... Подумай о своем будущем, в конце концов!
Институт бросать не хотелось. Незнакомый южный город уже не притягивал,
а пугал, а Севка Бродников, комсомольский лидер новой формации, ухаживал с
завидным упорством: цветы, дефицитные конфеты, снова цветы... А Ромка (она с
некоторой печалью бросила взгляд на фотографию на тумбочке)... Он ведь даже
на письмо не ответил.
- ...Восстановился, представляешь!
- Куда? - Майя с трудом возвратилась из прошлого.
- Да в пединститут же! На наш любимый истфак. Мы с тобой на четвертом
курсе, значит, он, дай подумать... на втором!
- Ну, и как он?
- Ходит с палочкой, бедненький. Последствия ранения. Зато -
герой-афганец, седина в волосах и этакая загадка во взоре. Девки млеют.
- Женился, поди? - спросила она деланно лениво. Риткины глаза озорно
блеснули.
- Один-одинешенек, словно Рыцарь печального образа... Ой, нас зовут!
Их звали - раздался чей-то разухабистый клич "По коням!", и они
втроем - Майя, Ритка и ее подружка с тяжелой мужской фигурой - втиснулись на