"Дамдины Бямба. Одиннадцатый (рассказ) " - читать интересную книгу автора

монгольских девушек распространен такой обычай. Своим любимым, находящимся
на воинской службе, они дарят голубые шелковые платки.
- Я твой платок случайно порвал о железную сеть. Но все равно храню
его.
- А я храню твой карандаш.
Вглядываясь в ее нежные карие глаза, Лувсан сказал:
- Ты храни мой карандаш и не пиши им письма. Ариунсана маленькой ручкой
схватила его за воинский ремень.
- Ничего, если только о сетку порвал платок. Лишь бы пуля не задела
его.
- Не беспокойся. Да, совсем забыл. Друг твой отличным стрелком стал.
- Это хорошо. Охотник или табунщик, говорят, в армии лучше других себя
чувствует.
Пока влюбленные вели этот разговор, старший лейтенант начал торопить
караванщиков, требуя немедленно покинуть аэродром. Но они возражали ему:
утомленные верблюды лежали на земле. И людям и животным нужна была
передышка, поэтому договорились тронуться в обратный путь до рассвета.
Этому, конечно, Лувсан очень обрадовался. Но просить увольнения у командира
боялся. И не просить тоже не мог, словом, он попал в трудную ситуацию. Но
старший лейтенант давно обратил внимание на молодых. Он вспомнил свою
любимую песню, в которой пелось о двух влюбленных, разлученных воинской
службой. Ему стало жалко юношу и девушку, и он вызвал к себе Лувсана.
Вглядываясь в растерянное, мрачное лицо Лувсана, он спросил:
- Та девушка в коричневом халате кем доводится тебе?
- Невестой, командир!
- Ты иди к караванщикам и проследи, чтобы после полуночи они
отправились в путь.
- Понял! Есть проследить!
- Исполняйте!
Глядя на ожившие, радостные глаза Лувсана, старший лейтенант едва
сдерживал смех. После его ухода он вздохнул и подумал: "Время становится
тревожным. Солдату тяжело во время войны. Надо бы и мне повидаться с
Сундэрьей", - вспомнил он любимую, которая жила в Улан-Баторе.

6

Караванщики тронулись в путь еще до рассвета. Они уже спускались по
северному склону горы Мунхэты, когда вдруг раздались какие-то взрывы. Там,
где остался аэродром, к небу взметнулся сноп огня, послышался грохот орудий.
Караванщики погнали верблюдов, которые раздраженно выли, но все же ускорили
шаг. В этом хоре верблюжьего рева ясно послышался женский голос:
- Бог ты мой, Лувсан мой, солдатики мои, как они там?!
В это время Лувсан находился уже в укреплении и думал про караванщиков:
"Уже порядочное время прошло, как они тронулись. Успели небось удалиться. Он
был почему-то спокоен. Задержись немного - могли бы попасть под бомбежку".
Наутро выяснилось, что два вражеских самолета бросили на аэродром пять
бомб. Одна бомба разорвалась как раз там, где недавно стояла палатка
Ариунсаны. Лувсан покрылся холодным потом. "Хорошо, что поторопили. Командир
наш - опытный человек. Все может предусмотреть..."
Старший лейтенант, обращаясь к бойцам, сказал: