"Дмитрий Быков. На пустом месте (эссе) " - читать интересную книгу автора

Все русские гении шли гоголевским путем, описывая блуждания своих
героев,- и все замирали, как перед закрытой дверью, говоря об их духовных
прозрениях. Чичикову не суждено переродиться при жизни; Раскольников
уверовал, но это где-то там, "теперешний рассказ наш окончен"; Левин и
Нехлюдов пережили катарсис, но его последствия за пределами романа. Дело в
том, что все они умерли, и тут наступила настоящая жизнь. Об этой жизни нам
ничего не известно. Гоголю страстно хотелось ее повидать - почему он так и
торопился с отъездом: "Лестницу, подавай скорее лестницу!" - были его
последние слова.


3

О том, почему в России невозможна национальная утопия, он не успел
сказать почти ничего, ограничившись констатацией: все воруют, все друг друга
обманывают, никто никого не любит. Дело, вероятно, в том, что все друг другу
чужие, и земля всем чужая; все боятся начальства, все друг от друга
зависят... и зависимость эта не только крепостная - ведь в Петербурге
главный конфликт разворачивается не между барином и крепостным, а между
начальником и чиновником. Россия - захваченная страна, в ней правит
Начальство, и только его боятся люди; на своей земле всегда работаешь лучше,
и это замечает Тентетников, видя, что на крестьянской земле все уже
колосится, а у него едва всходит; но дело в том, что ничего своего нет - его
тут же отбирают. Все опасаются ревизора - и никого больше. На своей земле
так не живут. Гоголь почувствовал, что попал в заколдованное место.
Сожженный второй том "Мертвых душ" - величайший символ русской утопии: чтобы
она осуществилась, все здесь должно погибнуть, чтобы ничего не осталось, и
тогда, может быть, что-то начнется с нуля.
Тогда можно будет думать и о третьем томе.
Но покуда нам и до второго далеко.

2005 год
Дмитрий Быков


Апология ухода

Среди толстовцев бытовала легенда, что граф не умер, а ушел. В Ясной
Поляне похоронили куклу, сделанную скульптором Меркурьевым с величайшим
искусством, из крашеного гипса. Что было делать? За стариком по пятам шли
дети, попы и корреспонденты. Профанировалась сама идея ухода в никуда. В
Астапове он понял, что никакого выхода, кроме подмены, нет. Это вполне
укладывалось в его замысел - он ведь начал "Посмертные записки старца Федора
Кузьмича", об Александре I, который приказал вместо себя похоронить
запоротого солдата, а сам удалился замаливать грехи в одиноком скиту, в
Сибири.
Этот роман он и собирался писать - в Ясной, конечно, не было ни
малейшего шанса войти в нужное настроение. Да и давно уж ему тесно было в
комнате под сводами. Задумано было несколько больших художественных вещей, а
знания жизни уже не хватало. Требовались впечатления, встречи с новыми