"Владислав Былинский. Настоящее свойство " - читать интересную книгу автора

партизанский передатчик. Сразу органы откуда ни возьмись, двое в пиджаках,
вопросы спросили, отметелили втихаря Киляева да и выставили в прессе дураком
занемогшим.
Обидно, правда? За правду - дураком! Говорят, время такое было. Вот
сейчас, говорят, время - лучше некуда... И впрямь: ныне о чем угодно
сбрешешь - никто за грудки не возьмет, все умные, кивают и продолжения
просят. Даже неинтересно стало брехать.
Словом, довели земляки человека до красного каления и белого безмолвия.
Ну, человек не камень: не выдержал Егор, раскрыл рот, и случайно такая
загогулина с его уст сорвалась, что как-то тихо сразу стало, только лишь
Анжела зарделась, сомлев, и ответила ему. Но мимо ответила, недотянула. И
тогда вдруг Пижамов зачем-то принялся права качать, а служит он, кстати,
главным милиционером.
- Ты что, Пижама? - опешил Егор. - Вожжа под хвост попала? Пивка
переел? Лучше бы не возникал, а угостил хоть раз друга!
И затем в сердцах шуточку некстати выпустил:
- Милиционер - он же миллионер, да ещё с "ци" внутри. Есть в нём эта
жизненная субстанция!
Что в его речи на слух и ум обидного, я так и не допёр. Пижамов,
однако, сделался серьезным и стал акт составлять. Он всегда так делал, когда
кулаки чесались, потому что когда-то по неопытности допускал серьезные
ошибки, за которые был примерно наказан и поставлен на вид, до первой
осечки. Но что-то крепко разобрало Егор Бенедиктыча, и, вместо ожидаемого
покаяния, принялся он при всем честном народе бумагу ту из рук рвать,
клочками помещение усеивать и мелко приговаривать нехорошее. Ну и друг его
Пижамкин тоже мордой позеленел: психология, понятно, мы не йоги - люди. И
началось! Выясняли они, кто из них дворянин, а кто варяг; кто кого умнее и
кто ершистее; чья родословная древнее, чьи деды славнее. Мать-перемать,
фрейдизм-каббализм. Как всегда, вначале было слово, а драка потом.
- Я не на работе! - заорал поддатый Пижамов и, недолго думая (служба
такая), сгрёб обидчика в охапку, приподнял и запульнул им в прикрытую дверь.
На беду, в сей самый момент внутрь вплывала мадам Зарудяная, необыкновенных
достоинств дама, красивая как чёрт и объемная, словно Черчиль. И
решительная. Но не в том суть. Мадам сперва огрела дверью Егора, сама того
не желая, а затем он попал в ее стальные объятия, сам того не желая. И
хрустнуло что-то.
Потом всячески высказывалось и повторялось глупое мнение, будто
черепная кость слабину дала, - вот им фиг с дустом. Что-что, а черепом
Киляев мог гвозди вколачивать в не слишком твердую древесину. Хорошую он
голову носил, со знаком качества, или даже с двумя, как злословили
некоторые, намекая на редкостную форму киляевых ушей, но при этом все же
признавая многие достоинства славной этой головы. Голова его была цельной и
непробиваемой, под стать характеру. Так что вышеупомянутую незрелую версию
мы должны с негодованием отмести, как чуждую жизненной правде и нашим идеям.
А ретроспективно... матерь земная, что за слов нынче понавыдумывали,
ей-боженьки, посмотреть негде, как какое выговаривается, разве что в
газетах!.. ну, опосля две бабы изучали вопрос и высказали всем, что ж такое
у него там хрустнуло и почему; а, стало быть, теперь нам это неинтересно.
Другое важно: в тот стрессовый момент, в момент подъема всех душевных
эмоций, а также в связи с недавним своим открытием мировой закономерности,