"Биверли Бирн. Неугасимый огонь ("Семейство Мендоза" #1) " - читать интересную книгу автора

Зокали. - Ты видел ее и слышал, как она поет, и тебе отлично известно, что
она - подарок для тебя. Но и это еще не все. Она может читать буквы, даже
целые слова из них. Дешево я ее не отдам".
Софья не поднимала головы, но ее пальцы, перебиравшие стебли тростника,
вздрагивая, замерли. Когда она прислуживала им за столом, то в толк не могла
взять, зачем пожаловал в их табор этот отвратительный цыган. Теперь причина
была ей известна.
Фанта сидела у огня за единственным столом, который стоял в ее каморке
и выкладывала из засаленных карт постоянно меняющиеся комбинации. Вдруг
Софья расслышала очень невнятный, похожий на куриное кудахтанье звук,
исходивший от Фанты. Девушка подняла глаза. Фанта смотрела на нее и
предостерегающе трясла головой.
Зокали на своем веку уже похоронил трех жен. Четвертую звали Терезита и
она была ненамного старше Софьи. Что же касается внешности, то Терезита, как
говорится, и в подметки не годилась Софье. Первый сын Терезиты был
здоровенький малыш, но ее зависть к Софье от этого не уменьшилась. Во время
мужской трапезы Терезита кормила малыша грудью, но она не упустила
возможности пнуть Софью ногой, прошипев при этом: "Ты, лентяйка! Не видишь,
что у них кубки пусты?" Софья поднялась, чтобы принести кувшин с вином.
Зокали свирепо уставился на жену: когда они были одни, Терезита могла
оскорблять Софью как ей заблагорассудится, но обзывать девушку лентяйкой
сейчас, в присутствии жениха, когда они еще не договорились о выкупе за
невесту, было просто большой глупостью. Он повернулся к вожаку другого
табора.
"Две сотни реалов, Пако, три медных горшка, осла и еще одну вещь". Он
наклонился вперед и потрогал золотую серьгу, висевшую у Пако в левом ухе.
Серьга представляла собой свернувшуюся в клубок змейку с открытой пастью. На
конце язычка змейки красовался, как крохотная капля крови, настоящий рубин.
"Это мне тоже нравится".
"Смех, да и только", - недоумевал Пако. Софья наклонилась к нему,
наполняя его кубок вином. Он выпрямился и обхватил ее руку своими пальцами:
"Она ведь - кожа да кости".
"Это оттого, что она девственница, - начал хвалить свой товар Зокали. -
Стоит ей лишь выйти замуж, она мигом растолстеет. А какие у нее груди!.. В
них будет много молока. Эй, открой-ка блузку и покажи их ему".
Софья колебалась, но не из стыдливости. Она знала: в среде чужаков, не
цыган, женские груди тщательно скрывались от посторонних взоров, но
женщины-цыганки потешались над этим. Ее груди будут давать жизнь ребенку -
ее ребенку, который станет предметом гордости и ее, и всего табора. Груди у
нее были полными, упругими и она нисколько их не стыдилась, наоборот - они
были ее предметом гордости.
Софья не спешила выполнить требование Зокали. Она была не согласна с
тем, что он задумал. К счастью, цыганские девушки имели право на свое слово
во всем, что касалось замужества - это было хорошей традицией.
Шлепанье карт по столу прекратилось. Фанта громко откашлялась.
Зокали и Пако ждали. Через несколько секунд нерешительность могла
смениться открытым неповиновением. Она знала, что за это ее поколотят, но
хуже, было другое - она могла своей непокорностью рассердить Зокали. Из-за
нее он мог, в глазах Пако, потерять свое лицо... Софья распустила шнуровку и
вынула груди для обозрения.