"Андрей Быстров. Эффект проникновения [F]" - читать интересную книгу автора

Шатилов с сомнением поднял брови, но просьбу выполнил. Марина нервно
затянулась несколько раз подряд.
- Голова кружится, - пожаловалась она, щелкнув ногтем по сигарете над
поднесенной Шатиловым пепельницей. - Юрий Дмитриевич, вам ни о чем не
говорит моя фамилия?
- Стрельникова? Гм... Не припоминаю. А я должен вас знать?
- Не меня. Возможно, вы слышали о моем отце. Профессор Стрельников,
знаменитый историк, член-корреспондент Академии наук. Он часто выступал в
газетах, на телевидении. Его книги издавались огромными тиражами и на
прилавках не залеживались...
- Извините, Марина. - Шатилов сделал жест сожаления. - Моя жизнь очень
далека от таких вещей.
- Да, конечно... Но теперь вы знаете. Отец... Он умер от инфаркта месяц
назад. Я осталась совсем одна, ведь мамы давно нет... Так вот, незадолго
до смерти отец принес домой старинную рукописную книгу. Немецкую,
шестнадцатого века. Это была именно рукопись в переплете, а не печатная
книга. Отец очень много работал с ней. Залезал в какие-то научные сайты
Интернета, составлял схемы, графики, заказывал громадное количество
литературы по самым разным эпохам и странам, сутками проживал в архивах...
Понятно, я извелась от любопытства. Спрашивала, но отец отказывался
говорить об этой работе, только становился все мрачнее и... Как сказать...
Озадаченнее, что ли, словно столкнулся с чем-то превосходящим его
разумение. Однажды мне все-таки удалось разговорить его. Он... Нет, он
ничего не утверждал наверняка, ученые его уровня за сенсациями не гоняются
и, пока все не будет перепроверено сотни раз... Но то, что я услышала,
меня просто ошеломило.
Марина замолчала, глядя в потолок. Столбик пепла с забытой сигареты
упал на плед. Шатилов смахнул его и решился напомнить о себе:
- И что же вы услышали?
Посмотрев на Шатилова так, будто видит его впервые, девушка медленно
произнесла:
- Вы не сочтете меня сумасшедшей или... лгуньей?
- Постараюсь.
- Ладно... Тому, кто говорит "А", приходится сказать и "Б"...
Слушайте...
Рассказ Марины об исследованиях профессора Стрельникова, вернее, о той
их части, о какой историк счел нужным поведать дочери, длился минут
десять. Когда она закончила, Шатилов признался себе, что ее опасения быть
принятой за сумасшедшую или фантазерку не совсем безосновательны...
- У вас такой взгляд... - сказала Марина. - Вот так я смотрела на отца,
когда он мне все это выложил. Юрий Дмитриевич, я всего лишь передала вам
его слова. Я не могу ни подтвердить их, ни опровергнуть. Но только вскоре
после того разговора отец умер, и начался весь этот кошмар... После
похорон пришли какие-то незнакомые люди, представились институтскими
коллегами отца. Толковали о научной преемственности, о необходимости
сохранить творческое наследие. Сочувствовали якобы моему горю, налили
коньяк, вроде чтобы я успокоилась. Я выпила и впала в какой-то транс... А
они шарили в письменном столе, в шкафах. Потом спросили меня напрямую о
той рукописи. Я ответила, что ничего не знаю, я действительно не знала.
Они ушли... По-моему, они ничего не унесли с собой... На следующий день я