"Андрей Быстров. Занавес молчания " - читать интересную книгу автора

(едва ли пассажиры электрички были настолько искушены, чтобы опознать плащ
от Джанни Ролло, многократно превосходящий стоимостью их жалкие зарплаты и
пенсии), но и потому, что лицо его, в синяках и кровоподтеках, было
измученным, потухшим, как после многодневной пьянки. Да и зачем человеку
надевать плащ в теплую погоду, разве что ему больше нечего надеть или плащ
негде оставить!
Электричка замедлила у перрона ход и остановилась. Человек в плаще не
спешил к выходу, он рассматривал людей за окнами. Нет, он не боялся, что
его встречают здесь, - ведь ТЕ абсолютно уверены, что он мертв. Но
все-таки... Береженого и так далее.
Он вышел из вагона одним из последних и зашагал к зданию вокзала.
Погруженный в свои раздумья и не забывающий при этом непрестанно
сканировать толпу взглядом, он мог со стороны показаться рассеянным
(однажды некий профессор ответил на упрек в рассеянности так: "Это вы
рассеянны, а я сосредоточен!"). Пройдя под аркой, он миновал киоск, где
продавались, на радость отъезжающим, всевозможные легкомысленные издания с
кроссвордами, гороскопами и светскими сплетнями.
- Дядя Саша! - услышал он за спиной женский голос.
Окликали, похоже, именно его, потому что голос был знакомым. В
следующую секунду он вспомнил: Марина, бывшая жена его племянника Бориса.
При других обстоятельствах ему бы и секунды не понадобилось на
воспоминание, но сейчас ему было не до Марины и ни до кого, ни до чего
другого, не касающегося непосредственно его проблем. Человек в плаще ощутил
укол досады. Он ведь знал, что Марина работает здесь, на вокзале,
продавщицей в этом киоске - знал и упустил из вида, не прошел через другой
вход, чтобы избежать встречи. Что делать - идти дальше, притвориться, что
не расслышал? Чтобы она потом рассказывала всем и каждому, как видела его
на вокзале мокрого, грязного, избитого, с разукрашенной физиономией, не
реагирующего на окружающее? Нет, лучше потратить минуту на болтовню с ней.
Он обернулся и сделал шаг к киоску.
- Дядя Саша, что с вами? - ахнула девушка, и он, несмотря ни на что,
усмехнулся про себя - вблизи он, видимо, еще красивее, чем издали.
Едва он собрался ответить, как сердце пронзила острая боль, а потом
оно застучало часто-часто. Чем бы они его ни угостили, это был сильный
препарат... Ох! Да, сердце оказалось сильнее поначалу, но как знать,
справится ли теперь. Не грохнуться бы тут без сознания...
Он глубоко вздохнул, собрал волю в кулак, криво улыбнулся и сказал:
- Маленькие неприятности, Марина. Ездили с другом на рыбалку, лодка
перевернулась. Еле до берега добрались! Друг предлагал пойти к нему, да я
решил- домой, там почищу перья...
- Ой, ну вы уж как-нибудь поосторожнее...
- Знать бы, где упасть...
- Как Боря?
- Что ты у меня спрашиваешь, как Боря? Взяла бы да сама ему позвонила.
- Я звонила... Не хочет он со мной разговаривать после того случая.
- Не такой уж страшный случай. Ладно, извини, Марина, я пойду. Сама
видишь, я...
- Вы меня простите, дядя Саша! Счастливо вам...
Он кивнул и направился к выходу в город. Когда он подходил к
двустворчатым дверям с медными ручками, отполированными миллионами