"Андрей Быстров. Миллениум тьмы" - читать интересную книгу автора

на груди наподобие капитана Немо (по крайней мере, так представлялось Ане
из-за его спины), то бессильно опускал вдоль туловища - выдавали неровную
пульсацию электрического тока эмоций. Полярность этого тока могла оказаться
любой - от отчаянной схватки со страхом до предчувствия восторга.
Аллея обрывалась на лугу, где юная кленовая поросль задорно соперничала
с почтенными стеблями серьезных растений папоротников, и неуживчивые дикие
вишни скрепя сердце соседствовали с трогательными кустами все той же поздней
ягоды ежевики. Дальше полого поднимался отрог невысокой горы, где темнел зев
пещеры пирата Флинта (так пышно окрестные дети именовали обычный грот в
известняковой породе, хорошо известный и Ане).
Молодой человек замедлил шаг, направляясь к гроту. Аня почти
остановилась, чтобы не сократить расстояние между ними.
Изменение застигло ее врасплох. Казалось, оно было таким, что легко
вписалось бы в жизнь любого дня (любого другого, но не этого! ) - но даже
таким оно не было, а лишь притворялось поначалу.
Послышался шум ветра... Звук, только звук. Ни один кленовый листик не
шелохнулся, ни одна травинка не вздрогнула, ни одна ягода ежевики не упала
на землю. А шум ветра проносился над горой, лугом и лесом, и слышен был
мирный плеск волн о глинистый берег - здесь, так далеко от единственного в
дачном поселке и всей округе заросшего тиной озерца. (Непонятно почему Аня
думала именно о глинистом береге. Так было, вот и все.)
Жалобный зов ветра и плеск волн, звуковой мираж этот, рожденный из
тишины, ушел вскоре безвозвратно, но наступившее безмолвие длилось не дольше
мгновения, подобно вспышке темноты в океане яркого света.
Со всех сторон забормотали тусклые голоса. Это были несомненно голоса
людей, они говорили что-то, и для них, вероятно, слова были исполнены
смысла. Однако голоса звучали все сразу, искаженно и приглушенно, и нельзя
было не только понять их, но даже догадаться, на каком языке они говорят.
Может быть, это не был ни один из человеческих языков, потому что с небес
людям отвечали ПТИЦЫ. Они не пели, не щебетали, не кричали. Эти птицы
говорили, они давали ответы на вопросы людей и задавали свои вопросы. И
все-таки это были птицы, а не какие-то похожие на них существа. Это
становилось бесспорным и ясным в сиянии истины СТРАННОГО ДНЯ, несмотря на
то, что ни одной птицы не было видно в небе и ни одного из говорящих с ними
людей на земле.
Голоса медленно погружались в колодцы молчания. Аня едва не потеряла из
вида молодого человека, а он уже входил в грот, где вместо привычной тьмы,
контрастирующей с залившим луг и гору солнечным светом, клубился мерцающий
серебристый туман. Он был густым, но Аня, словно вдруг обретшая
рентгеновское зрение, смотрела сквозь его толщу, насыщенную золотой пыльцой.
В наклонной задней стене грота она видела известняковую арку, а за ней вел
куда-то вниз, вниз, вниз в серебристом призрачном тумане тоннель или
подземный ход. Молодой человек осторожно спускался. Вот он перепрыгнул
большой круглый коричневый камень, вот уклонился от торчащей извилистой
коряги, вот перешагнул семейку грибов, вот переступил ручеек...
Как завороженная, Аня подступала ближе и ближе к гроту. Ее лунатическое
движение было остановлено мохнатой зеленой гусеницей, повисшей перед глазами
девушки на тончайшей шелковинке. При отсутствии зрительной перспективы
случается, что мы с запозданием определяем размеры находящихся перед нами
предметов, не оценив расстояния до них. Так произошло и с Аней. Гусеница в