"Ирина Быстрова. Всему свое время " - читать интересную книгу автора

доброжелательности и уюта, вот Гоша из них. Побыл у нас всего ничего, а
уехал - и дом осиротел.
Дети вовсю готовились к школе. А Петя... Петя зачастил на работу.
Вернее, не зачастил, а... Он и так в офисе каждый день бывал, несмотря на
свою занятость Гошиными делами, сейчас же стал пропадать там. Задерживаться
вечерами. И вернулись ко мне мысли о его неверности. Раньше я бы подумала:
мол, разумеется, за время его отсутствия накопилось множество дел, нужно все
разгребать, потому он и торчит на фирме с раннего утра до позднего вечера.
Но теперь-то я понимала, что этому вполне могло найтись совсем другое
объяснение.
Я стала внимательнее всматриваться в него, когда он наконец-то
появлялся после трудового дня дома. Петя был таким же, как всегда. Не пахнул
чужими духами, не прятал глаза - в общем, ни на грамм не отличался от
привычного мне Пети. Был только чуть более раздражительным. "Так не выглядят
счастливые любовники", - подумала как-то я. И все-таки червячок сомнения
грыз меня. Я поняла, что всегда теперь буду подозревать его, что мысль о
неверности мужа теперь станет постоянной спутницей моей жизни. Неужели
все-таки это правда? Неужели мне все-таки рано или поздно придется решать,
что с этим делать?

Алена

Когда возвращаешься из отпуска, настроение всегда двойственное. С одной
стороны, рвешься на работу, ногами перебираешь, как конь, застоявшийся в
стойле, с другой - еще сто лет бы ее не видела. Да и не только работу. Всю
жизнь свою в этом городе. Не то чтобы Новосибирск мне совсем не нравился -
симпатичный город, большой, шумный, живущий бурной жизнью, в отличие от
моего родного городишки. Мне не нравилась я сама в этом городе. Уже года
два-три как. Раньше все было нормально. Может быть, пора двигать отсюда?
Что за мысль? Пришла сама по себе, неведомо откуда, никто ее не звал. Я
не перелетная птица, которая каждый сезон перемещает куда-нибудь свое
бренное тело. Но - почему бы и нет?
Однако это случилось со мной впервые. Прежде, когда возвращалась из
своих поездок, я всегда стонала: "О боже, вот если бы жить там, откуда я
вернулась!" Умом понимала: хорошо там, где нас нет, - но все равно мечтала
немножко об иных городах, больших и малых. Но так чтобы сразу: "Не пора ли
отсюда двигать?" - даже и в мыслях не было.
А что? Меня ничто здесь не держит. Работа? Классная, не спорю, но такую
же работу я смогу найти где угодно. Квартира? Продам. Конечно, в Москве за
эти же деньги такой роскоши не купишь, но это и естественно. Когда ты
меняешь что-то в своей жизни, то вынужден идти на уступки. Стоп, стоп, я
что, уже меняю что-то?
Мысли теснились в голове, стремительно сменяя одна другую. Они жили
своей жизнью, причем жизнь эта регулировалась совсем не соображениями
здравого смысла. В каждом человеке намешано всякого разного - и
рационального, и эмоционального. Чего в нем больше - тем он и
руководствуется, принимая решения. Во мне - как уже начинала я понимать -
этих двух стихий было примерно поровну, и потому мне всегда приходилось
очень туго. По любой мало-мальски серьезной жизненной проблеме стихии
вступали в такой спор, что хотелось кричать в голос.