"Семен Михайлович Бытовой. Багульник (Дальневосточные повести) " - читать интересную книгу автора

- Смотря какому уму! - сорвалось у Николая, но он сразу же осекся,
перехватив суровый, почти злой взгляд жены. Желая смягчить сказанное,
добавил: - Вот видишь, дорогая, не место красит человека.
- Не замечаю, чтобы ты сильно украсил свое место! Какой была, такой и
осталась твоя глушь. И в конце концов, речь идет о врачах. А что могу
сделать я, когда даже приличной передвижки нет? Разве для этого я училась
в библиотечном, чтобы ездить по лесопунктам и всовывать лесорубам
книжечки: "Прошу вас, пожалуйста, почитайте Ромена Роллана". Таежники
больше думают, как бы маленькую выпить, а не романы читать.
- Неверно, Клава, - сердито сказал Николай. - Вот ты и сделай так,
чтобы они вместо маленькой взяли в руки Ромена Роллана, Максима Горького,
Фадеева. Я вот осенью захватил с собой на лесопункт "Сестру Керри"
Драйзера. Выдался свободный часик, лег под тополек, стал читать. А ребята
просят меня: "Товарищ инженер, почитай-ка вслых!" Так и сказал один
паренек - "вслых". Я прочитал главку - и как слушали! Даже про обед свой
забыли ребята. А ты говоришь, страсть у них к маленькой. От скуки это,
Клавушка, от скуки. Ты ведь, в сущности, такой же врач, как и Ольга
Игнатьевна, ведь и души людей надо лечить, чтобы они здоровыми были... А
ты день-деньской все пилишь меня, хуже, чем электропила.
- Медведев, пожалуйста, прекрати! - крикнула Клава, отодвигая
недопитый чай. - Я не собираюсь верхом на коне развозить книги по вашей
тайге. Так и молодость пройдет.
- Вы слышали, Ольга Игнатьевна, - сказал Медведев и, махнув рукой,
добавил: - Вот так и воюем!
- Нет, сто раз права моя мамочка, - несколько поостыв, тихо сказала
Клава. - Все больше убеждаюсь, что ты не из тех, кто может принести мне
счастье.
- Счастье - ведь оно разное, - твердо заявила Ольга. - Оно и тогда,
когда ты нужна людям и по мере своих сил приносишь им какое-нибудь, пускай
самое крохотное, благо. Понятно, я говорю это со своей, так сказать,
врачебной колокольни. Исцелять людей от недугов, возвращать их к жизни, к
труду, к бодрости, - конечно, это счастье!
- Ну и молодец же вы, Ольга Игнатьевна! - прервал ее Медведев. - И
повезло же моему другу, честное слово!
Ольга, посмотрев на Клаву, перевела разговор на шутливый тон.
- Ваш благоверный почему-то жалеет, что не он, а Юрий Савельевич
попал ко мне на операционный стол.
- Вот нахал, а еще ухмыляется, - тоже шутливо сказала Клава. - А вы,
Олечка, утверждаете, что он хороший человек...
- Решительно утверждаю!
Клава пожала плечами:
- Что ж, бывает, что и врачи ошибаются в диагнозе.
Медведев плюхнул из бутылки в фужер вина, разлив его на скатерть, и,
глянув извинительно на Клаву, залпом выпил.
- Я, Ольга Игнатьевна, тоже далеко не графского рода, - сказал он. -
Мой отец - простой крестьянин. Погиб в финскую войну. Осталось нас у
матери четверо, мал мала меньше. Работал я и конюхом в колхозе, и
чернорабочим на стройке. А когда приехал в Ленинград, тоже не было у меня
ни кола ни двора. Устроился учеником слесаря на завод, а по вечерам
учился. И вот стал инженером. Так должен же я отплатить добром моему