"Морли Каллаген. Клятва Люка Болдуина " - читать интересную книгу автора

понятиям.
Даже тетя Элен в своих делах по дому или на кухне полагалась на мнение
дяди Генри и советовалась с ним во всех своих начинаниях. Он знал, сколько
стоит мука, картофель, сахар, лук, специи, ванилин, сдоба, печенье, мясо, в
каких лавках товары дешевле и сколько денег в неделю уходит на всякие
хозяйственные нужды. Тетя Элен вовсе не протестовала против его
вмешательства в так называемую сферу ее действий, наоборот, от этого ей
жилось легче. Его практичность была ей только на пользу, потому что она
могла не опасаться, что ее обманут. Дядя Генри был способен даже сказать
вместо миссис Болл, сколько будет стоить стирка белья. Миссис Болл,
широкоплечая, с толстыми руками седая женщина, обычно приходила к ним три
раза в неделю, и ей платили за количество выстиранных вещей. Дядя Генри с
одного только взгляда на узел белья определял, сколько времени уйдет на
стирку, а значит, и сколько в нем вещей, причем делал это с такой точностью,
что миссис Болл полностью доверяла его подсчетам и никогда в них не
сомневалась. Иногда ей платили два доллара пятьдесят центов, в другой раз
три доллара двадцать центов. Но миссис Болл знала, что дядя Генри сам
никогда не обманывает и что его тоже нельзя обмануть.
Вечером Люк обычно сидел в гостиной, наблюдая за дядей, который,
разместившись за письменным столом, делал какие-то пометки в своей черной
записной книжке. У ног Люка обычно устраивался колли. Он лежал
распластавшись, уронив голову, чем очень напоминал волчью шкуру на полу. Он
не двигался и лишь время от времени исподтишка поглядывал вокруг, казалось,
зная, что его пускают в дом только из-за Люка, и то лишь временно.
Тетя Элен сидела в качалке и штопала носки. Из открытого окна
доносилось стрекотанье цикад в траве и еле уловимый плеск воды у плотины.
Люк точил перочинный нож, который дал ему дядя, медленно водя лезвием
взад и вперед по оселку, как показал ему дядя Генри. Он водил все медленнее
и медленнее, потом совсем остановился и с глубоким вниманием уставился на
дядю Генри.
Дядя Генри, чуть сгорбившись, склонился над столом и что-то записывал;
порой он, хмурясь, поглядывал на потолок, делал какие-то подсчеты, заносил
их в книжку и задумывался, опершись локтем на стол и положив подбородок на
руку.
Люк знал, что дядя определяет стоимость самой мелкой сделки,
состоявшейся в этот день.
Люк смотрел, думал и, наконец, принялся мечтать. Он представил себе,
будто беседует с дядей, который с уважением говорит:
"Вот мои подсчеты, Люк. Посмотри и скажи, согласен ли ты со мной".
"Позвольте сказать вам, дядя Генри, что вот здесь, по-моему, вы
ошибаетесь".
"В этих цифрах, Люк?"
"Именно. - И, откашлявшись, продолжал: - Послушайте, дядя Генри, почему
бы нам вообще не избавиться от всего этого? Нам ведь это уже не нужно,
верно?"
"Подумать только, нам и вправду это не нужно, Люк. И почему это я
придерживался другого мнения?"
"Я уже давно собирался сказать вам это, дядя Генри".
"Не знаю, откуда я решил, что мы в этом нуждаемся. Послушай, Люк,
хорошо бы нам просмотреть эти цифры вместе с тобой, если у тебя найдется