"Чикагские гангстеры могут отдыхать" - читать интересную книгу автора (Меньшов Виктор)

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Как я мог забыть! Эти совещания проходили четыре раза в год. На самом деле это даже никакие не совещания и не семинары, а большая тусовка для новых русских банкиров. Тузам банковского дела требовалась разрядка от мозгового напряжения. Вот и позволяли они себе раз в квартал маленькую «расслабуху».

Да нет, бардака там в прямом смысле слова не было. Хотя присутствовали, конечно, и тщательно подобранные дамы, готовые понять порывы души и тела гостей, но ненавязчиво, только по желанию приглашенных. И вообще там царила полная демократия. Кто хотел, тот, начхав на всех, надирался до посинения и лапал всех девок, до каких мог дотянуться. Кто хотел, тот уединялся в кабинетах и вел скучные переговоры, заливая их хорошим вином или чем покрепче и заедая отборными деликатесами.

Жрали там от пуза. Многие привозили собственных отменных поваров и устраивали настоящие соревнования.

Программа составлялась разнообразнейшая и на любой вкус. Кому — сауна, кому — банька по-черному, кому — икра на половинке вареного яйца, а кому квашеная капуста со смородиной. Настольный и кортовый теннис, шахматы в теньке, карты в беседке и даже рулетка. Словом, все, что душе угодно. Отдыхай — не хочу.

Перехватить шефа по дороге туда — в этом был резон.

— А почему не обратно? — Семен прервал мои размышления вслух. Он ведь не мог не поспорить.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать, но ты ошибаешься. Сам шеф не пьет, а за тем, чтобы охрана оставалась трезвее трезвого, там следят строго. Так что только по дороге туда похищать. Обратно поедут затемно. Придется брать с пальбой. А по дороге туда есть свои плюсы и свои минусы.

— Давай, выкладывай свои плюсы-минусы. Покумекаем.

И я стал выкладывать.

— Плюс тот, что я ездил дважды с шефом в сопровождении. Знаю места, представлю, где примерно можно устроить засаду. Минус — в такие дальние поездки шеф, как правило, берет с собой дополнительную охрану, и едут они на двух машинах.

Семен присвистнул.

— И как ты думаешь разоружить две машины, набитые охраной, и вытащить оттуда заложника?

— Есть кое-какие соображения.

— Ну излагай, раз есть, — покачал головой Семен.

И я изложил.

План был предельно прост и мог оказаться очень эффективным, если не произойдет никаких случайностей — тогда все сразу пойдет насмарку. Все зависело от четкости исполнения.

И ещё кое-что повисало в воздухе. Не хватало людей и некуда везти похищенного в случае успеха операции. Нам и самим некуда деться. А мотаться по городу с заложником или бросить его в первом попавшемся подвале — это слишком рискованно.

— Есть одно место, — задумчиво сказала Нина. — Мы там иногда с мужем отдыхаем. Это в районе Ватутинок.

— А что там за место? — почти хором спросили мы.

— У озера. Большое такое. Не помню, как оно называется. Там большой двухэтажный дом со всеми удобствами. Хозяин имел какие-то дела с мужем, подружились, и он дал нам ключи, он тогда куда-то надолго уезжал. Наша дача ещё недостроенная стояла.

— А сейчас хозяин где?

— Уехал за границу два месяца назад вместе с женой. А ключи у меня остались ещё с тех пор.

— А что соседи скажут? Время летнее, народу, наверно, видимо-невидимо.

— Ой, до соседей там не докричаться, далеко. Дом на отшибе. Над самым озером, на краю. Там потом вообще запретили строить: говорят, обрыв подмывает водой. А вокруг лес, место тихое. Уж если вдруг соседи что спросят, скажу, муж скоро приедет, пока одна отдыхаю.

— Что ж, годится, — радостно воскликнул Семен. — А то нам тут придется с Володей по подвалам обретаться, а так недолго и участковому на заметку попасть.

— Значит, так, — обнял я Нину за плечи. — Тебе, дорогая моя, пора к дому, пока муж раньше тебя не приехал. Не надо его настораживать. Вот тебе часики, пусть всегда под рукой будут. Это «биппер». Нажмешь — сигнал к нам пропищит, мы и примчимся. Но гляди, только в крайнем случае нажимай, не то дров наломаем. Утром по дороге на работу передашь нам ключи от дачи, мы съездим, посмотрим, что да как там.

— А мне и завтра дома ночевать? — испуганно вскинулась Нина.

— Извини, дорогая, придется, — вздохнул я. — Никак нельзя его вспугивать перед поездкой. Не то он дома останется.

— Мы будем рядом, — постарался успокоить её Семен.

— Не знаю, сколько я ещё выдержу, — честно призналась Нина, и мы её хорошо понимали.

Распрощались с тяжелым сердцем.

— Куда едем? — спросил Семен, садясь за руль.

— А я знаю? — ответил я, не претендуя на оригинальность ответа.

— Тогда поедем в котельную, куда я оружие скинул. Там такой мужик живет! Кстати, познакомишься, не пожалеешь. Там и помаракуем.

— Что-то я впервые слышу, чтобы в котельной люди жили, — недоверчиво покосился я на друга.

— В жизни всегда что-то слышишь впервые, — философически изрек приятель, включая стартер.

По дороге мы заехали в гастроном, купили пару бутылок водки, колбасы, сыра, хлеба, кофе растворимого, каких-то ещё консервов. Отнесли в машину. Потом Семен сходил ещё раз и припер спортивную сумку продуктов, набитую доверху.

— Надо припасов запасти, завтра неизвестно как сложится, а дальше и вовсе неизвестно, сколько отсиживаться придется.

— А спирт зачем?

— Вместо йода, если ранят, силы поддерживать тоже, — сказал он буднично, словно о насморке.

В котельной было тепло, сухо, гудела одна из многочисленных печурок. Хозяин, сравнительно молодой мужик, возраста Семена, в расстегнутой телогрейке без рукавов, под которой волнами ходила бело-голубая "морская душа", слегка пригубив, мечтательно вертел стакан в руках, рассматривая жидкость на свет. И говорил — то ли нам, то ли гудящей печке, то ли самому себе.

— Люблю я это дело! — разглагольствовал он, кивая на стакан в кулаке. — Не, не до темноты в голове и тяжести в сердце. Это можно и поленом самого себя по чайнику вырубить или по ноге кувалдой долбануть. Тогда и темнота в мыслях, и боль до слез. Хотя бы причина известна, а от излишков этого продукта — одни следствия. За тепло внутри, за ласку люблю я её. За разговор с хорошими людьми, задушевный…

Судя по всему, он мог говорить на любую тему и весьма долго. Семен прервал его бесцеремонно:

— Ты, Серега, мозги нам не компостируй, лирика дело, конечно, хорошее, но нам сейчас не до нее. Ты нас послушай…

И он изложил все наши злоключения, ничего не скрывая, упустив, конечно, кое-какие детали.

— Вот такие у нас, друг ты мой сердечный, дела на сегодняшний день наблюдаются, — закончил он.

Серега покосился на меня хитрым быстрым глазом, отпил из стакана, но не до конца, вытер рот тыльной стороной ладони, почмокал губами и сказал:

— Да не очень-то ты меня удивил, друг мой Семен. Чего-то в этом роде я и ожидал…

— Ну, спасибо, — почему-то обиделся не на шутку Семен. — За кого же ты меня держишь?

— За хорошего человека и лучшего своего друга, — не задумываясь ответил Серега. — Только ведь оружие ни с того ни с сего в таких неимоверных количествах на улице не валяется.

Значит, где-то его взяли. А поскольку привез его не кто-то, а ты, друг мой, которого я знаю ещё по Афгану, значит, неприятности у тебя.

— Почему же сразу и неприятности? — возразил я, впрочем, не особо настойчиво.

— А потому, — спокойно и уверенно ответил Серега, — что на радостях песни поют, вино пьют, а не за оружие берутся. Резонно?

Я не мог не согласиться:

— Допустим.

— А тут и допускать нечего, — махнул на меня он. — Да такой преданный семьянин, как Семен, без причины по ночам не станет в котельных водку распивать, даже с друзьями. А если ты, Сеня, чего спросить у меня хочешь, то я сразу могу ответить: располагай мной как только твоей душе угодно.

— Дело-то серьезное. Мы не по своей воле в него влезли. Кровью может обернуться.

— Всяко может обернуться… — пожал он плечами. — Только я, как пионеры Дикого Запада, предпочитаю умереть в сапогах.

— Это как? — не сразу врубился я тяжелой головой.

— Ну, в смысле, что лучше в дороге или в бою, чем в постели, — весело и охотно пояснил симпатичный Серега.

Он, кроме всего прочего, оказался и весьма практичным. Не позволил нам до посинения обсуждать планы, а велел быстро есть, пить чай и ложиться спать, а решать все утром, на свежую голову. Очевидно, чтобы иметь гарантию этой самой свежести, он отобрал у нас вторую бутылку, заявив, что и одной предостаточно.

Настолько мы устали, что особо не спорили. После ужина мы отправились за гудящую печь, улеглись на расстеленные на полу телогрейки и овчины. Пол оказался на удивление чистым. Впрочем, если бы там была одна сплошная лужа, мы все равно повалились бы в нее, не размышляя.

Так крепко и сладко я давно не спал. И хотя Серега разбудил нас довольно рано и лежали мы всю ночь на бетонном полу, я чувствовал себя наутро свежим и отдохнувшим.

За столом нас ждал улыбающийся Серега и на треть наполненные стаканы, дымилась вареная картошка, уже разложенная по алюминиевым мискам. Посреди стола в стеклянной банке стояла крупная соль, от которой мы, москвичи, давно отвыкли, а в бутылке переливалось прозрачное подсолнечное масло. Давно мы так вкусно не ели!

После завтрака сели обсуждать наши дальнейшие действия. Я постарался кратко изложить свой план. Он заключался в следующем: дорога в одном месте вела между поросшими лесом холмами, довольно высокими, поднимавшимися стеной. На протяжении примерно километра дорога была ими буквально зажата и настолько узка в горловине, что проехать там могла только одна машина, что позволяло легко заблокировать путь.

— Ну, допустим, — согласился Семен. — А если стрельба? Не съедутся ли туда все охранники банкиров?

— Э-э, до места тусовки километров восемьдесят, примерно столько же до Москвы. И с основного шоссе дорога отходит. Населенных пунктов близко нет. Так, несколько махоньких деревушек.

— Допустим, — снова на удивление легко согласился Семен: обычно он любил поспорить, и это меня немного насторожило. — Но как брать будем? Втроем — на две машины, с охраной? И стрелять нельзя. Там такие же, как мы, свои же мужики.

— И потом, — вступил Серега, — что если следом ещё кто из гостей поедет? Они же все охраной набиты.

— Это маловероятно. Пикник рассчитан на три дня, так что в основном приезжают за день до этого. На один день только наш шеф выбирается, боится небось свою красавицу жену надолго одну оставлять. Конечно, совсем исключить такую возможность мы не можем, но лучше об этом не думать.

— Не думать — проще всего, — вздохнул Семен. — Но если подъедет хотя бы ещё одна машина, нас там как куропаток перестреляют, пока мы по склонам будем карабкаться.

— И у нас на захват людей не хватает. Как минимум ещё двое нужны, поддался я его упадническому настроению.

— Ну, ещё одного я гарантирую, — уверенно сказал Серега. — Мишку возьмем, Семен его знает.

— А он согласится? — недоверчиво спросил я.

— Согласится, — заявил Семен.

Я только пожал плечами.

— Может, ну его на фиг? — предложил я. — Положим зря людей, которые вообще тут ни при чем.

— Это я-то ни при чем? — возмутился вдруг Серега. — Ты учти, я при всем, за что мой друг в ответе. И Мишка тоже. Понял?

— Да ты не кипятись. Это же не пикник. Нам, думаешь, не совестно чужими жизнями рисковать? Может, мы как-нибудь по-другому выкрутимся?

— Никак вы по-другому не выкрутитесь. Денег у вас — с поросячий хвостик, а за спиной — жена Семена с двумя детьми да ещё Нина эта. И ни документов, ничего. Да вас самое большее через месяц не одни, так другие найдут. Или милиция, или головорезы эти.

— Так что делать-то?

— Нужно брать вашего шефа в заложники, — жестко заявил Серега. Только все надо проделать как по часам, быстро и четко.

— Значит, ставку делать на психологическое давление. Устраивать психическую атаку, — сказал я.

Мы отложили детали на потом, Серега отправился за Мишей, а мы с Семеном поехали встречаться с Ниной.

У Нины был очень усталый вид. Под глазами залегли тени, скулы заострились.

— Дорогая, ещё чуток потерпи. Сегодня ты ночуешь в этом проклятом доме последнюю ночь, и больше мы никогда не расстанемся.

Нина только слабо улыбнулась и передала нам ключи от дачи, подробно объяснив, как туда добраться. Мы быстро распрощались, договорившись встретиться после работы, там же, где вчера, а если мы опоздаем, то завтра утром. Нам предстояло много дел переделать, успеть побывать и на даче, и на месте завтрашней засады, чтобы все осмотреть и подготовить. Времени оставалось в обрез.

Я уезжал от Нины с горьким чувством. Понимал, как ей сейчас тяжело, и ничего не мог сделать. Ни успокоить, ни приласкать, ни сказать таких нужных ей нежных слов. И за это я на себя злился.

Семен, словно понимая мое молчание, сам не проронил ни слова. Мы вернулись к котельной. Следом за Серегой нам навстречу вышел такой здоровенный мужик, каких мне редко приходилось встречать. Я и сам тяжеловес, но при моих ста двадцати килограммах и ста восьмидесяти пяти сантиметрах роста я казался по сравнению с ним щуплым пацаном.

— Это Мишаня, — широко улыбнувшись, представил мне его Серега, подталкивая великана в спину и явно наслаждаясь произведенным на меня впечатлением.

— Мишаня, — пробасил великан и протянул мне огромную, как футбольное поле, ладонь.

— Володя, — сказал я, не очень охотно вкладывая в его лапищу свою руку и предчувствуя хруст костей.

Но все обошлось. Мишаня силу свою знал и относился к ней с опаской, поэтому руку мне пожал бережно и уважительно.

Я оглядел всю нашу компанию, четырех огромадных мужиков, и почесал в затылке:

— Эдак мы на ободах поедем.

— Я останусь с Мишаней, — сказал Семен, — а вы с Серегой поезжайте, посмотрите, что и как. Ты место знаешь, а Серега у нас по засадам первейший специалист. А мы с Мишаней пока снаряжение подготовим, оружие проверим.

На том и порешили.