"Чикагские гангстеры могут отдыхать" - читать интересную книгу автора (Меньшов Виктор)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Оставшиеся мне на выздоровление дни я шатался по дому, как пьяный таракан, налетая на углы, нигде не находя себе места. Я сломал голову, но так и не смог придумать ничего определенного. С одной стороны, я стал свидетелем одного готовящегося и одного совершенного убийства, с другой стороны — что я мог доказать? Кто меня послушает? Да адвокаты шефа съедят меня с потрохами! Я вышел на службу, так ничего и не решив.

Шеф обращался со мной так, будто между нами ничего не произошло. А я ломал голову над преступным замыслом, который для меня был столь же очевидным, сколь недоказуемым и бредовым показался бы любому другому.

Служба моя, между тем, шла своим чередом. Миновала неделя после моего выхода на работу. День близился к концу, я сидел в дежурной комнате один, все остальные оказались задействованы в сопровождении. Тут вошел старший бухгалтер, ведя за собой ушедшего было Семена: его ждал клиент, только что снявший приличную сумму, его предстояло проводить до дому.

— Ребята, срочно надо доставить в «Пулбанк» пятьдесят тысяч долларов, — чуть не плача, развел руками главбух.

Мы с Семеном переглянулись. По правилам банка, такие суммы должны перевозить двое. Но, с другой стороны, мы уже привыкли к большим деньгам, да и не такие уж это были большие деньги в банковском деле. Я махнул рукой и сказал главбуху:

— Василич, пусть Семен клиента сопровождает, а я сам в «Пулбанк» смотаюсь. В машину сяду под прикрытием Семена, а там всего ничего до «Пулбанка» — два квартала. Ты туда звякни, пусть их охрана меня на входе подстрахует. Лады?

— Да как я могу! — робко запротестовал главбух.

— Брось, Василич, — успокоил я его. — Я отвечаю. Давай мы оба распишемся, вроде как вдвоем везем, а я один справлюсь. Годится?

— Ну, как знаете… — сдался Василич.

Он, конечно, лукавил, на самом-то деле рад был до беспамятства. Да и в самом деле, что страшного — отвезти не такую уж большую сумму через две улицы? Мы с Семеном расписались в получении денег, я взял из сейфа табельный пистолет, под расписку опять же, и мы вышли на улицу. Я впереди, с маленьким кейсом, за мной Семен с клиентом, занудливым старикашкой, который куда-то ужасно торопился. Я сел в машину, ключи от которой вручил мне главбух, помахал рукой Семену, и он пошел не спеша за клиентом к выходу из подворотни.

Я вырулил на шумную улицу, проехал её до конца и остановился перед светофором. За спиной у меня странно зашипело. Я весь напрягся и медленно обернулся. Никого и ничего. Но шипение продолжалось, даже усилилось. "Может, шланг где прорвало", — мелькнула в голове дурацкая мысль. Я перегнулся через спинку сиденья и обмер…

Прямо мне в глаза с пола машины смотрела рожа в резиновом противогазе, с огромными лягушачьими глазами. Я ещё сильнее перегнулся и потянулся к этой резиновой харе руками, но она вдруг стала быстро-быстро отдаляться, отдаляться и совсем уплыла куда-то, и я сам тоже куда-то уплыл…

…Вынырнул я из черного небытия где-то в тусклом полумраке. С трудом приподняв голову, попытался вспомнить, что со мной и где я. Почему-то всплыла на ум рожа с огромными глазищами. "Может, марсиане меня сблындили?" — мелькнула шальная мысль. Но тут я вспомнил про деньги. Застонав, попытался встать, но руки, ноги, тело — все было как из ваты. Я уронил обратно голову и для начала попытался просто оглядеться по сторонам.

Резко и сильно пахло спиртным, непонятно откуда. Я повел глазами: вокруг — никого, абсолютно пустая комната с тусклой лампочкой под потолком и кроватью рядом с моей. Она была пуста и вид имела казенный. Маленькое грязное окошко забрано решеткой. Двери обиты жестью, с глазком. Что-то вроде камеры, но не тюрьма.

Я чуть-чуть приподнял голову, тихо и осторожно. Лежал я поверх одеяла в трусах и майке, чем-то облитой. Я принюхался и догадался, откуда так сильно пахло спиртным. От меня! И во рту ощущался вкус перегара. Я откинулся на подушку и застонал. Меня ограбили! И тут же понял, где нахожусь: в вытрезвителе! Меня мало того что ограбили, но ещё и подставили.

Я постарался взять себя в руки, потом тихо встал на ватных, подгибающихся ногах и принялся стучать в дверь — довольно сильно, но не слишком. Ровно настолько, чтобы дежурные услышали, но не разозлились. А то в таких заведениях народ работает нервный, могут и повязать, и тумаков надавать.

Пришел молоденький сержант, и по его свежему лицу я догадался, что мне относительно повезло: я попал на только что заступившую смену, пока ещё не обозленную и настроенную вполне благодушно. Сержант отвел меня в туалет, а потом в душевую, где я долго и ожесточенно хлестал себя тугими струями ледяной воды, выбивая из всех клеточек тела и мозга туман алкоголя. После моциона сержант доставил меня в дежурную комнату, где старший сержант стал заполнять с моих слов карточку на меня. Когда он спросил мои данные, я предложил посмотреть мои документы.

— Мужик! — усмехнулся старший сержант. — В какие такие документы? Ты хоть знаешь, где и в каком виде тебя подобрали?

Я как-то сразу поскучнел и уныло замотал головой.

— Он не помнит! — почти радостно воскликнул старший сержант. — Да тебя притащили в том, в чем ты сейчас стоишь. И валялся ты около мусорных баков. Это надо же так напиться!

Мне показалось, что последнюю фразу он произнес если не с завистью, то с восхищением. Когда же в графе "место работы" он проставил "охранная служба" и узнал о моей прежней специальности, то отношение всех служащих ко мне резко переменилось, снисходительное презрение переросло в молчаливое сочувствие. Мне подобрали старенькие, но вполне чистые джинсы, рубашку и даже какие-то сандалии отыскали.

— Сейчас проверим твои реквизиты по ЦАБу и отвезем тебя домой, а ты пока распишись, — старший сержант подтолкнул только что заполненный квиток, а сам принялся дозваниваться.

Я пододвинул к себе рапортичку, взял со стола шариковую ручку, поискал место подписи и… обомлел, глянув на стоящее внизу число.

Со времени моего выезда из банка прошло три дня! В голове у меня что-то закрутилось, я прислонился спиной к стенке, выпустив ручку из ослабевших пальцев. Сквозь забившую мне уши вату я слышал, как старший сержант говорил в трубку:

— ЦАБ? Это ЦАБ? День добрый. Никитин говорит, из тридцать шестого. Мне тут нужно подтвердить данные на гражданина без документов. Да. Никитин из тридцать шестого. Что? А, пароль… Рябина сегодня у нас пароль. Слушаюсь, в другой раз буду сразу называть… Так, значит: Абрикосов Владимир…

Я сидел на скамейке, выпучив глаза и пытаясь найти выход из создавшегося положения или хотя бы понять, что же со мной происходит, что за дьявольские шутки со мной шутят.

Я старался сохранять на лице спокойствие, глядя на старшего сержанта, который мне улыбался почти дружески, постукивая карандашом по столу в ожидании ответа ЦАБа.

— Да, да, слушаю, — оживился он. — Да, все правильно. И место работы тоже. Я откуда знаю? Он сам продиктовал данные. Документов при нем не было, иначе стал бы я вам звонить…

Что-о-о? Три дня как в розыске?!.

Приехали за мной через пятнадцать минут. Вопреки моим худшим опасениям, не из милиции, а со службы моей родимой: ребята из охраны и при оружии.

Надо отдать им должное, позорить меня они не стали, наручники не надели, в машину посадили вежливо, хоть и зажали на заднем сиденье с двух сторон.

Привезли меня тоже не в милицию и не в прокуратуру, а в аккурат к подъезду банка, молча проводили прямиком… в душевую. Там я заметил лежащие на стуле костюм, сорочку чистую и галстук. Около зеркала приготовлен был одеколон, мужской дезодорант и бритвенный прибор.

Я понял, что мне уготовлено свидание с шефом. В меня вселилась хотя и маленькая, но все же надежда. По крайней мере, право на неё давала мне эта встреча. Я с наслаждением побрился, привел себя в порядок, оделся во все чистое и вышел из душа. Там меня уже ждали два охранника, что несколько развеяло мое радужное настроение. Они молча препроводили меня в кабинет шефа.

Он сидел за столом и писал. Подняв на меня усталый и равнодушный взгляд, он кивком указал мне на стул около стола, дописал что-то в еженедельнике, закрыл его, спрятал под замок в ящик стола, жестом велел охранникам выйти и уставился на меня.

— Рассказывай, Абрикосов, — велел он.

Я бы рад. Но что я мог рассказать? Только правду. Шеф слушал меня, прикрыв глаза, и не верил ни единому слову. Это читалось на его скучающем лице. Но он, не прерывая, выслушал все до конца.

Побарабанил пальцами, вызвал к себе Володю и приказал связаться с экспертами, пригласить врачей, чтобы провели анализы. Если меня три дня держали в забытьи, значит, использовались какие-нибудь наркотики. В организме должны наверняка остаться их следы. Володя скептически покачал головой, но оспаривать приказ шефа не рискнул.

Шеф посидел, помолчал. Потом вызвал охрану, и они привели Семена, совершенно убитого и поникшего. Он понимал, что влип со мной в дикую историю. У него было двое детей, и потеря такой суммы денег оказалась бы для их семьи просто катастрофой. Он осунулся и почернел лицом, глаза ввалились и лихорадочно блестели.

— Значит, так, — тихо сказал шеф. — В следственные органы мы пока дело передавать не стали. Пока. Проведем сначала внутреннее расследование. Мы не хотим отправить за решетку ни в чем не повинных людей и тем самым подорвать репутацию банка. Но и выбросить эти деньги на улицу мы тоже не можем себе позволить. Пока идет расследование, вы должны подписать долговое обязательство банку сроком на десять дней, по двадцать пять тысяч долларов каждый.

— Я виноват один, — вставил я робко. — Я и подпишу на все.

— Каждый по двадцать пять тысяч долларов, — словно не услышав меня, повторил шеф.

— А если мы откажемся? — спросил не очень уверенно Семен.

— Тогда все будете объяснять следственным органам. И почему-то я думаю, они все свои сомнения истолкуют не в вашу пользу. Впрочем, поступайте как знаете. К сожалению, это все, что я могу для вас сделать. Расследованием займутся наши лучшие люди. Все это время вы будете находиться на службе, получать жалование. Можете даже взять отпуск, только никуда не выезжать.

— У нас есть время на размышление? — спросил я.

— Только до дверей моего кабинета, — усмехнулся шеф.

— Мы согласны, — тихо выдохнул Семен, опустив голову.

А мне, собственно, что оставалось делать?

У главбуха, который прятал от нас сочувственный взгляд, мы подписали все положенные бумаги, превратившись в крупных должников банка. Я слабо верил, что проведенное частным образом расследование даст какие-нибудь результаты. Посему стал думать, где и как мне достать эти проклятые тысячи долларов. Да ещё за десять дней.

Приехали врачи, взяли анализы, сказали, что готовы они будут только через три дня. Сложные анализы и очень дорогие.

Вышел я со смешанным чувством. С одной стороны, я вроде как должен испытывать благодарность шефу за то, что он не передал сразу материалы в следственные органы, которые долго с нами возиться не стали бы. Но, с другой стороны, слишком уж все это получалось келейно. И если до этого у меня все же теплилась надежда, пусть и мизерная, то теперь не отпускало ощущение, что меня просто-напросто прижали к стенке и начнут вот-вот выворачивать карманы, пользуясь моей беспомощностью.

Над ухом у меня раздался тяжелый вздох. Я обернулся, рядом стоял Семен. Он глядел невидящими глазами прямо перед собой.

— Ты извини меня, брат, что втянул тебя в эту дурацкую историю, — не очень уверенно проговорил я.

Но Семен неожиданно откликнулся совершенно без зла:

— Да брось ты, Володя. Я тебе верю. Какая-то дикая история произошла… Только что за ней стоит, не пойму.

— А что не так? — вскинулся я.

— Да, понимаешь, для грабежа простого слишком уж все закручено, сложно. Да, слишком. Ну, взяли деньги и смылись. А тут три дня где-то держали, чем-то опаивали, кололи. Зачем? Угнали опять же машину, это же вообще совершенно бесполезный риск.

— И откуда знали, что я повезу деньги? Ведь конец рабочего дня, поездка не запланированная. Чего он там ждал в машине? Машина-то курьерская, а не инкассаторская, зачем он в неё забрался? Если он так хорошо подготовился, лез бы тогда в инкассаторскую сразу.

Я смотрел на Семена, словно ждал от него ответа. Но он только плечами пожал.

— Сам не пойму. С одной стороны, вроде все хитроумно, а с другой глупее не придумаешь… Ладно. Что делать будем?

— А что делать? Пойду в отпуск на десять дней. Не торчать же на службе, чтобы на тебя все пальцем показывали да за спиной шушукались.

— И то верно, — вздохнул Семен. — Ты мне позвони, встретимся, помозгуем. Надо малость котелок в порядок привести.

— Хорошо, — согласился я. — Обязательно позвоню. Чует мое сердце, что-то здесь не чисто.

Мы уже прошли через двор, когда нас окликнули и позвали получить отпускные. Мы вернулись к кассе, постучали в окошечко, и сначала Семен расписался в ведомости и получил деньги, потом я наклонился к окошечку, да тут же и выпрямился, пребольно стукнувшись головой. За спиной я услышал, как кого-то окликнули:

— Владислав Николаевич!

Потирая ушибленное место, я осторожно оглянулся и увидел телохранителя шефа Володю, который разговаривал в конце коридора с плотным, хотя и не очень высоким мужчиной. Я не успел его хорошенько рассмотреть, потому что меня весьма настойчиво приглашали получить деньги и расписаться. Я поспешно сунул отпускные в карман, не считая, схватил ведомость и едва не чиркнул подпись в неположенном месте.

— Погодите! — остановил меня кассир, указывая пальцем, где я должен поставить свой автограф.

А я оцепенел, открыв рот, и застыл с занесенной в воздухе ручкой. Немного ниже фамилии Абрикосов в ведомости значился Головко В.Н.! Меня даже холодный пот прошиб. Неужели владелец голубой украденной «Ауди» работает в нашем банке?!

Я торопливо подмахнул свою закорючку и опять оглянулся. В конце коридора уже никого не было.

— Ну чего ты, пойдем! — потянул меня Семен.

— Нет, нет, — остановил я его, — мне ещё позвонить надо срочно.

— Я подожду? — спросил Семен, о чем-то догадавшись по моему лицу.

Я молча кивнул и отправился по коридорам банка, заглядывая в кабинеты, пытаясь отыскать пустой, с телефоном. Никого не оказалось у курьеров, я быстро подошел к аппарату и набрал номер. Слава Богу, попал я сразу.

— Это ЦАБ? — пропел я. — Будьте любезны, это Никитин говорит из тридцать шестого…

— Опять ты, Никитин? — ответил мне грудной женский голос. — Тебе ещё не надоело? Третий раз сегодня звонишь.

— А что делать, если без документов пьют? Подтверди-ка мне данные…

— А пароль кто будет называть?

— Да я уже третий раз звоню…

— А хоть бы и десятый. Порядка не знаешь?

— Да знаю, знаю.

— А знаешь — так соблюдай.

— Ладно. Рябина. А данные нужно подтвердить на гражданина Головко Владислава Николаевича.

— Соответствие?

— Да нет, адрес и телефон. В плохом состоянии, сейчас будем в больницу отправлять, «скорую» вызвали. Надо домой ему позвонить или подъехать.

Телефонистка надолго замолчала, чем-то шуршала, что-то перекладывала, потом сама куда-то звонила.

— Слушаешь, Никитин? — спросила она наконец в трубку.

— Слушаю, слушаю, — буркнул я, внутренне ликуя. — Ты что, на Северный полюс ходила?

— Куда надо, туда и ходила, — рассердилась телефонистка. — Записывай данные. Он засекреченный. Только по запросу сведения выдаются. В порядке исключения диктую. Пиши, запрос потом отправишь. Только не забудь, ладно?

— Ладно, — радостно согласился я. — Диктуй, спасибо.

Я записал адрес и телефон, положил бумажку в карман и вышел.

Мне навстречу попался Володя. Он на ходу читал какую-то бумагу.

— Володя, я спросить у тебя хотел… — попытался я остановить его.

Он только отмахнулся:

— Пойдем ко мне, там расскажешь.

Я, решив не тревожить его напрасно, последовал за ним. Я ни разу не был в его кабинете и даже не знал, где он находится. У нас в банке существовало негласное и строгое правило: без нужды по кабинетам и коридорам не шастать. Володя свернул направо, за угол, куда я совершенно точно никогда не заглядывал. Кабинет его находился в самом конце коридора. Он быстро набрал цифры на замке-шифраторе и открыл дверь, приглашая меня войти.

Но я стоял у этой двери и не мог сделать ни шага. Меня словно гвоздями к полу прибили.

— Абрикосов! — рявкнул уже из-за стола Володя. — Мне некогда. Давай, говори, что тебе надо.

— Я, Володя, знаешь… Я забыл… Я потом зайду как-нибудь… позалепетал я нечто совсем несуразное, пятясь и захлопывая под удивленным его взглядом дверь кабинета. Дверь, на которой красовалась табличка:

Начальник внутренней охраны

ГОЛОВКО

Владислав Николаевич