"Орсон Скотт Кард. Око за око" - читать интересную книгу автора

дальше, через всю лампу, словно растягивал свою тень. И
получилось! "Искры" текли до конца лампы и накапливались
там беспрерывно, а я тем временем думал о том, как папаша
Лем решил убить меня, потому что я посчитал его дочь
уродиной, и как он заставил меня убить отца, хотя я и
знал-то его меньше, чем полдня, и все это время заряжался,
заряжался...
Наконец зарядился достаточно, и внутри разбитой лампочки
начали проскакивать искры - прямо по простыне. Настоящие
искры, которые я не только чувствовал, но и видел. Через
две секунды постель вспыхнула, и вот тут-то я размахнулся
лампой, вырвал шнур из розетки и швырнул ее в этого типа.
Он присел, а я в ту же секунду сгреб с постели горящее
покрывало и бросился на него. Я не знал, на ком из нас
раньше загорится одежда, но подумал, что это будет слишком
для него неожиданно, и он не догадается ткнуть меня ножом
через покрывало. Так и вышло: он выронил нож и попытался
сбросить с себя покрывало, что ему не очень-то удалось.
Затем он рванулся к двери, но я двинул его носком ботинка по
лодыжке, и он растянулся на полу, все еще сражаясь с
покрывалом.
Я схватил его нож и полоснул ему по ноге, сзади. Нож
оказался острый, как бритва. Может, я был здорово зол и
испуган и потому полоснул сильнее, чем мне казалось, но
получилось чуть не до самой кости. Он все еще боролся с
горящим покрывалом и кричал, кровь хлестала, а огонь уже
перекинулся на обои, и я подумал, что у меня будет больше
шансов смыться, когда им придется тушить пожар.
Еще я подумал, что не очень-то далеко убегу, если сгорю
вместе с домом, и понял, что человек, который пришел меня
убивать, уже горит. Это сделал с ним я, сделал что-то столь
же ужасное, как рак. Но мне было все равно: я убил столько
народа, что теперь это никак меня не задело, тем более что
он сам пытался меня убить. И никакой жалости к нему я не
испытывал, потому что старому Пелегу было ничуть не лучше.
По правде сказать, мне даже стало легче - я вроде как
поквитался с ними за смерть Пелега, хотя на самом деле обоих
убил я сам. И если вы спросите, как можно сквитаться за
Пелега, убив кого-то еще, то я скажу, что в этом все-таки
есть какой-то смысл, - я ведь по их вине рос в приюте, а не
там, среди своих. А может, смысл был в том, что этот тип
заслуживал смерти, а старый Пелег - нет, и тот, кто
заслуживал, должен был умереть смертью такой же страшной.
Не знаю. Я тогда об этом и не раздумывал. Просто слышал,
как он кричит, но даже не хотел ему помочь... Нет, я не
злорадствовал, не думал: "Гори, сволочь, так тебе и надо",
- но в то же время чувствовал, что я не человек - монстр,
чудовище, как мне всегда и казалось. Вроде тех, что бывают
в фильмах ужасов. А тут прямо как из фильма про
какого-нибудь садиста-убийцу: человек катается по полу,