"Орсон Скотт Кард. Подмастерье Элвин (Цикл "Сказание о Мастере Элвине", книга третья)" - читать интересную книгу автора

надсмотрщик отхлестал ее. Прости меня за то, что я представил себе, как
уложил ее на кровать и поднял ей юбки, а погладив по спине, вдруг увидел,
что рубцы на ее бедрах и ягодицах исчезли прямо на глазах, и она начала
тихонько хихикать, сладострастно извиваться на простынях, оглядываясь на
меня через плечо, улыбаясь, а потом она вдруг переворачивается, тянется ко
мне и... О Господи милосердный, спаси и сохрани!"
Каждый раз, когда подобные фантазии одолевали его, он дивился, не
понимая, почему эти мысли лезут к нему в голову даже во время молитвы.
"Может быть, я столь же праведен, как и Аврам; может быть, сам Господь
вселяет в меня эти желания? Ведь, по сути дела, я впервые подумал об этом,
когда читал Писание. Господь способен на чудеса - что если я войду в новую
рабыню, она понесет от меня, а Господь сотворит чудо и ребенок родится
белым? Для Бога нет ничего невозможного".
Мысль была прекрасной и ужасной одновременно. Если б только мечты
Кэвила сбылись! Аврам слышал голос Господа, поэтому ему не приходилось
сомневаться в желаниях Создателя. Тогда как с Кэвилом Плантером Господь
пока что и словечком не перемолвился.
А почему бы нет? Почему бы Господу не выложить ему все начистоту? "Бери
девчонку, она твоя!" Или же: "Не смей пальцем касаться ее, ибо запретна
она!" "Позволь же мне услышать твой голос. Господь, дабы понял я, как
дальше поступать!"
"К тебе, Господи, взываю: твердыня моя! не будь безмолвен для меня,
чтобы при безмолвии Твоем я не уподобился нисходящих в могилу" [Библия,
Псалтирь, псалом 27].
И в один прекрасный день года 1810-го на его молитву откликнулись.
Кэвил стоял на коленях в почти пустом амбаре - богатый урожай прошлого
года давным-давно продан, а новый еще зеленеет на полях. Кэвил настолько
истерзал себя молитвами, исповедями и темными видениями, что в конце
концов не выдержал и вскричал во весь голос:
- Неужель никто не слышит моих молитв?
- Ну почему же, я тебя прекрасно слышу, - произнес чей-то язвительный
голос.
Кэвил сначала перепугался до смерти, подумав, что кто-то посторонний -
надсмотрщик или сосед - подслушал его ужасные признания. Но, оглянувшись,
он увидел перед собой какого-то незнакомца. Хоть Кэвил никогда не
встречался с этим человеком, он тем не менее сразу понял, чем вновь
прибывший зарабатывает себе на жизнь. Он определил это по силе его рук, по
загоревшему на солнце лицу, по его открытой рубахе - сюртука и в помине не
было. Джентльменом незнакомец быть не мог. Однако он не относился и к
отбросам общества, не был и торговцем. Твердые, словно высеченные из камня
черты лица, холодный взгляд, постоянно напряженные мускулы, напоминающие
пружину в огромном медвежьем капкане, - сразу видно, что человек этот
кнутом и палкой поддерживает дисциплину среди чернокожих работников,
трудящихся на полях. Это надсмотрщик. Только выглядел незнакомец куда
сильнее и опаснее, чем любой другой надсмотрщик из тех, что Кэвил повидал
за свою жизнь. Кэвил по одному его внешнему виду догадался, что этот
надсмотрщик выжмет весь пот из ленивых обезьян, которые только и думают,
как бы увильнуть от работы. Он понял, что плантация, на которой работает
этот надсмотрщик, всегда будет процветать. Но также он осознал, что
никогда не осмелится нанять такого человека, ибо надсмотрщик, стоявший