"Орсон Скотт Кард. Сказания леса вод ("Сага о Вортинге" #3) " - читать интересную книгу автора

Илия промок до нитки, пряди волос прилипали к лицу, струйки воды текли
по телу. Струи дождя хлестали по рукам. Он расхохотался.
С некоторым трудом, пробиваясь сквозь порывы беснующегося ветра и
цепляясь за мокрую солому, Илия спустился на землю. Пыль превратилась в
непролазную грязь, ноги приходилось рывками вытаскивать из луж. Зайдя
далеко в поле, он поднял глаза к облакам, твердые капли оставляли синяки на
его лице. На этот раз он приказал дождю превратиться в стену ножей и
истребить Лес Вод. Дождь стал единым целым, подобно топору обрушившись на
лес.
С деревьев срывалась листва, этот напор сбил с ног самого Илию. Дождь
избивал его, грязь засасывала, но он упорно твердил дождю не
останавливаться. Одна из громадных капель, попавшая по голове, лишила его
сознания.


***

Нежные руки коснулись его лица, но каждое касание по-прежнему
сопровождалось резкой, короткой болью. Он попытался разлепить веки и
обнаружил, что они уже открыты и он смотрит в глаза жены. По лицу ее бежали
струйки пота, во взгляде отражалось беспокойство. Он вдруг вспомнил, что
произошло между ними за некоторое время до дождя. "Извини", - подумал он,
но она не услышала. Поэтому он шевельнул губами и выдавил:
- Алана.
Она прижала пальчик к его рту и тихо промолвила:
- Тс-с.
Он заснул.
Проснулся он на набитом соломой тюфяке. Он лежал на кровати в углу
одной из комнат дома. На кухне что-то готовилось. Похлебка, наверное; может
быть, та самая, для которой он принес воды. В комнату, сквозь щели в
восточной стене, проникали рваные лучи солнца. Утро. Но вчера - или не
вчера? - этих дыр еще не было.
Тело его было покрыто синяками и ужасно болело, однако, собравшись с
силами, он все-таки поднялся с постели. Отбросив одеяло, он обнаружил, что
кто-то его раздел.
Он пошарил по сторонам в поисках одежды. С гримасой боли он нацепил ее
на себя и, завязывая тесемки рубахи, покачиваясь, вышел на кухню.
Жена и дети сидели напротив очага, прихлебывая из деревянных мисок
дымящееся варево. Их взгляды обратились к нему. Наконец он кивнул, и жена
налила ему полную миску. Съев пару ложек, он отставил недоеденную похлебку
в сторону и вышел на улицу. Его проводили настороженные глаза домашних.
Ферма Вортинга превратилась в море грязи, громадные, глубокие лужи
стояли повсюду. С веток деревьев все еще капало, а соломенная крыша
провисла под весом впитавшейся воды. После бури не уцелело ни одного
колоска.
Смыло все дочиста, можно было подумать, что здесь отродясь ничего не
росло. Поле представляло собой черную, сплошную трясину.
Ферму Вортинга было уже не спасти. Посевное время давным-давно прошло,
слишком поздно, чтобы обрабатывать поле по новой. Он наклонился и сунул
руку в мягкую хлябь. Грязь доходила аж до локтя; он нашарил пару стеблей