"Джон Ле Карре. Портной из Панамы" - читать интересную книгу автора

таким ателье, ты свободно можешь брать фунт только за вход!
- А вывеску видишь, Бенни? Эти две буквы "П" и "Б" так хитро сплетены
вместе, что как бы образуют герб! А потому ателье знают в каждом уголке
города, везде: и в клубе "Юнион", и в Законодательной палате, и даже во
дворце Цапель! "Недавно побывали в "П и Б", да? Сразу видно", "А вон пошел
такой-то и такой-то в костюме от "П и Б"! Вот так нынче говорят люди о моем
ателье, Бенни!
- А я и раньше так говорил, Гарри, мальчик мой. Чутье и стиль у тебя
есть, этого не отнимешь. И глаз-алмаз тоже. Вот только непонятно, в кого ты
у нас такой пошел? Это вопрос!
И вот Гарри Пендель, к которому почти полностью вернулось самообладание
и хорошее настроение, который почти забыл о Рамоне Радде, поднимается по
ступенькам. И готов начать свой рабочий день.


Глава 2

Телефонный звонок Оснарда последовал примерно в десять тридцать и
волнения не вызвал. Оснард был новым клиентом, а нового клиента полагалось
соединить с сеньором Гарри или же, если тот был занят, попросить оставить
номер телефона. С тем чтоб сеньор Гарри, как только освободится, мог
немедленно перезвонить.
Пендель был в раскроенной, где под музыку Густава Малера вырезал из
коричневой бумаги выкройки для морской формы. Эта комната была для него
местом священным, ни один человек сюда не допускался. А ключ от нее хранился
в кармашке жилета. Иногда, словно для того, чтоб лишний раз подчеркнуть
значимость этого ключа, Гарри вставлял его в замочную скважину, поворачивал
и отгораживался от всего мира - как бы в знак доказательства того, что он
сам себе хозяин. А иногда, прежде чем отпереть заветную дверь, медлил
секунду-другую, стоял, склонив голову и плотно составив ноги в позе полного
покорства и подчинения судьбе, словно молился о том, чтоб день сложился
удачно. Никто не видел его в такие моменты - лишь часть его самого и словно
со стороны. Он был и актером, и зрителем этого театрального действа.
А за спиной у него находились другие комнаты, тоже с высокими потолками
и так же ярко освещенные, и там трудились его наемные работники всех рас и
цветов кожи. Строчили, гладили и болтали - со свободой и непринужденностью,
обычно не присущими и не дозволяемыми простым панамским трудящимся. Но никто
из них не трудился столь же усердно и вдохновенно, как сам Пендель, особенно
в минуты, подобные этой. Вот он замер на секунду, поймал новую волну
симфонии Малера и ловко начал сметывать швы по наметке, сделанной желтым
мелом. Она определяла очертания спины и плеч колумбийского адмирала флота,
парадный мундир которого должен был во всех смыслах превзойти униформу его
опозорившегося предшественника.
Эта форма, смоделированная Пенделем, отличалась особым великолепием.
Белые бриджи, шитье которых он доверил своему итальянскому портному,
специализирующемуся исключительно на брюках, были уже готовы и хранились в
одном из подсобных помещений. Они так тесно облегали фигуру, что сидеть в
них было невозможно, только стоять. Мундир, раскроем которого и занимался в
данный момент Пендель, был выдержан в белых и темно-синих тонах, украшен
золотыми эполетами, золотой тесьмой на манжетах, аксельбантами, а также