"Джон Ле Карре. Русский Дом" - читать интересную книгу автора

свою несравненную осведомленность как в текстах, так и в музыке. Если бы
миром правили такие люди, ни о каких конфликтах мне больше писать не
пришлось бы.


Глава 1

На верхнем этаже претенциозно-уродливого здания сталинской постройки,
стиль которого известен москвичам как "ампир во время чумы", в гостинице,
стоящей на широкой московской улице в пятистах шагах от Ленинградского
вокзала, со скрипом подходила к концу первая в истории, устроенная
Британским советом ярмарка аудиопособий по изучению английского языка и
распространению британской культуры. Был летний вечер, половина шестого.
Весь день один яростный ливень сменялся другим, но теперь капризное солнце
отсвечивало в лужах и от тротуаров поднимался пар. Прохожие - молодежь -
были в джинсах и кроcсовках, а люди постарше еще не сняли плащей.
Помещение, которое снял Совет, было недорогим, но совершенно
неподходящим для выставки-продажи. Я уже видел его. (Не так давно, находясь
в Москве совсем по другому делу - в кармане у меня тогда лежал
дипломатический паспорт, - я поднялся на цыпочках по огромной пустой
лестнице и постоял в вечной мгле, окутывающей старинные бальные залы, когда
они спят.) Круглые коричневые колонны и зеркала в золоченых рамах, наверное,
больше соответствовали бы последним часам тонущего лайнера, нежели началу
великой инициативы. На потолке разъяренные русские в пролетарских кепках
грозили Ленину кулаками. Их неистовство выглядело тем более нелепо, что
ниже, вдоль стен, на облупленных зеленых стеллажах демонстрировались кассеты
"Винни-Пух" и "Продвинутый компьютерный курс английского за три часа".
Кабины для прослушивания, обитые мешковиной, не обладали многими обещанными
свойствами и выглядели печально, как шезлонги на пляже в ненастную погоду.
Задвинутые в тень под галерею выставочные стенды казались таким же
кощунством, как столики букмекеров в храме.
Какая-никакая, но выставка все же состоялась. Как это водится в Москве,
сюда приходили люди, если у них был, конечно, соответствующий статус, а
стало быть, документы, чтобы удовлетворить стоящих у дверей молодых людей с
тяжелым взглядом и в кожаных пиджаках. Люди приходили из вежливости. Из
любопытства. Для того, чтобы поговорить с иностранцами. Просто потому, что
это выставка. И теперь, в пятый и последний вечер, здесь начинался большой
прощальный прием с коктейлями. Под люстрой собралась горстка средней руки
номенклатурных работников от культуры - дамы с прическами "осиное гнездо" в
цветастых платьях, которые скорее подошли бы особам с более изящным
телосложением; мужчины, затянутые во французские костюмы с серебристым
отливом, что означало: их владельцы имеют доступ в спецмагазины. Устроители
выставки из Великобритании в костюмах унылых серых тонов блюли монотонный
дух социалистического аскетизма. Люди уже разговорились, и бригада строгих
официанток начала разносить бутерброды с заветренной колбасой и теплое белое
вино. Британский дипломат высокого ранга (хотя и не совсем посол) обменялся
с кем надо рукопожатиями и сообщил, что он в восторге.
Один только Ники Ландау пока еще не участвовал в празднике. Склонившись
над столиком у своего опустевшего стенда, он суммировал последние заказы и
проверял, соответствуют ли квитанции расходам. У Ландау был принцип: не идти