"Джонатан Кэрролл. Дитя в небе ("Трилогия Рондуа" #3)" - читать интересную книгу автора

чересчур упорно я трудилась не над тем. Сосредоточь я все свои усилия на
обретении этого жилья моей мечты, я без сомнения очень скоро преуспела бы в
этом.
... Я просто должна в этом преуспеть".
У меня в шкафу всего две пары брюк, и я никогда не позволяю себе
держать дома более пяти книг одновременно. Может быть, это и звучит
довольно претенциозно и отдает каким-то псевдо-дзеном, но подобный образ
жизни оказался для меня и весьма болезненным, и в то же время довольно
поучительным. В душе я настоящий стопроцентный американец-яппи, поскольку
просто обожаю вещи. Было время, когда я являл собой самую настоящую ООН
разных престижных ярлыков и мне это страшно нравилось. Итальянские кожаные
пиджаки, английские костюмы, парижские кашемировые свитера от Хилдича и
Ки15. Одним словом, был парнем, которому только подавай самые качественные
вещи, причем, чем больше, тем лучше. А если на них красуется ярлык фирмы -
что ж, я был вовсе не против того, чтобы выступать в роли ходячей рекламы.
Тогда одной из самых восхитительных сторон положения кинорежиссера для меня
было то, что от меня, как от молодого гения все именно этого и ждали.
Обычный удел человека, выигравшего битву за Голливуд: стоит сделать хоть
мало-мальски стоящий фильм, как тебя тут же уговаривают купить твои первые
в жизни швейцарские часы фирмы "Патек-Филипп". И оглянуться не успеешь, как
за бумажником уже лезешь в карман брюк от Мияке, а засыпая, выключаешь бра
дизайн которого разработан либо Ричардом Саппером, либо Гарри Радклиффом.
Да здравствуют излишества!
Но, переехав в Нью-Йорк, я сознательно избавился от всей этой мишуры.
Может быть именно потому, что она мне так нравилась, а может и потому, что
в квартире с голыми стенами обставленной лишь чистым воздухом просто легче
жить.
Я вернулся после года проведенного в Европе, где приходилось жить в
крошечных пансионах с туалетами в конце длинного коридора и с душем за
отдельную плату. В начале поездки у меня на спине красовался
пятисотдолларовый рюкзак из дорогого магазина "Охотничий Мир". Но еще на
вокзале в Кракове у меня его увели. И почти весь год я проездил с купленным
в том же Кракове простеньким фибровым чемоданчиком, в польском костюме,
польских же ботинках и в грубом драповом пальто, приобретенном всего за
четыре доллара на венском блошином рынке.
Я, конечно, читал и "Экономию" Торо16, и жития некоторых святых, но до
землетрясения и поездки в Европу я ни за что не согласился бы с тем, что
довольствоваться малым лучше. Или что владеть меньшим - это на самом деле
обладать большим. Благодаря уроку, преподанному мне в Кракове, я начал
понимать, что без всех тех милых дорогих вещей, которых я лишился вместе с
рюкзаком, вполне можно обойтись или заменить их другими. Притом чрезвычайно
легко. Разве могут они быть дороги сердцу, если при желании всегда можно
пойти и купить другие, точно такие же, хоть десяток?
Поэтому, вернувшись в Штаты, я избавился почти от всего, что у меня
было. И вступил в нью-йоркскую жизнь лишь со своим верным польским
чемоданчиком, экземпляром только что вышедшей книги Каллен "Кости Луны" и
горячим желанием выяснить, есть ли на свете окна, из которых открывается
вид, отличный от того, на что мне приходилось ежедневно взирать на
протяжение последних двух лет.
Впрочем, от "прежних времен" две вещи у меня все же остались. Я просто