"Джонатан Кэрролл. По ту сторону безмолвия ("Трилогия Рондуа" #5)" - читать интересную книгу автора

видели вашу работу. Потрясающе! Верно, милая? - Молодой человек взглянул на
жену, та энергично закивала.
- Что ж, большое спасибо. Вы очень любезны.
- Не за что. Это вам спасибо! - Они застенчиво махнули мне рукой на
прощанье и отошли.
Как мило. Я постоял, глядя, как они исчезают в толпе. "Скрепка"
давалась мне так легко, что в глубине души я всегда немного стыдился такого
везения. Другие вкалывают как проклятые, а в награду получают крохи. Я уж не
говорю о тех, кто родился уродливым, больным, неполноценным. И почему мой
бутерброд столько лет падает маслом кверху?
Размышляя об этом, вместо того чтобы улыбаться комплименту, я услышал
детский голос:
- Мам, знаешь, чего я по-настоящему боюсь? Тощих статуй.
Я вытащил из кармана ручку и записал на ладони: "Тощие статуи". Надо
будет потом использовать в комиксе. Интересно, что ответит мать?
- Я понимаю, о чем ты.
Тут уж я не выдержал и обернулся. Стерва-мамаша и ее голодный сын. Она
увидела, что я смотрю на них, и со следующей фразой обратилась уже ко мне:
- Тощие статуи, тощие люди. Тощему доверять нельзя. Он или тщеславен,
или наркоман со стажем.
- Никогда не смотрел на худобу под таким углом. Она почесала в затылке.
- Потому что такое уж у нас общество. Мы превозносим худобу, потому что
нас так учили, а сами наслаждаемся всем жирным: жирной едой, роскошными
домами, распухшим гардеробом. Какую машину вы купите, если разбогатеете?
"Роллс-ройс". Маленький дом? Ну нет. Не важно, что денег у вас мало, дом
надо купить как можно больше. А почему? Да потому что в глубине души мы
обожаем жир. Люди приходят в ресторан, где я работаю, и притворяются, что им
нравится "новая французская кухня", но это неправда. Когда они смотрят на
счет, видно, что они чувствуют себя обманутыми, потому что должны столько
заплатить за такие маленькие порции. А в этом-то и состоит вся "новая
французская кухня" - новый умный способ вытянуть из клиента деньги. Подайте
ему парочку ростков спаржи, красиво их оформив, и вы сможете содрать больше,
чем если бы подали пять. Господи, я слишком много болтаю. Я - Лили Аарон, а
это мой сын Линкольн.
- Макс Фишер.
Пока мы обменивались рукопожатием, парень, который только что
восторгался моими комиксами, вернулся с каталогом выставки в руках.
- Извините, что снова беспокою, но вы не подпишете? Надо было раньше
спросить, но я как-то постеснялся приставать. Ничего? - Решив, что Лили со
мной, он переводил взгляд с нее на меня и назад, словно спрашивая разрешения
у обоих.
Ну, стерва она или нет, а нет ничего приятнее, чем публичное признание
на глазах у хорошенькой женщины.
- Конечно, конечно. Как вас зовут?
- Ньюэлл Куйбышев. Повисло молчание.
- Простите?
- Ньюэлл Куйбышев.
Я беспомощно посмотрел на Лили. Она улыбнулась, и улыбка ее, казалось,
говорила: "Выпутывайтесь с честью, мистер важная шишка".
- Боюсь, вам придется диктовать по буквам, Ньюэлл.