"Джонатан Кэрролл. Белые яблоки ("Винсент Этрих" #2)" - читать интересную книгу автора

Чувствую ток крови
Желание нарастает
Сердце мое - часы
Сладкой болью в груди
Удары не затихают.

Он никогда не мог постичь смысла этих странных слов, которые трогали
его до глубины души. И он часто их перечитывал.
Снимок был сделан в их гостиничном номере в Кракове. Это была самая
старая гостиница в городе с высокими средневековыми шпилями башен,
отбрасывавшими на узкие улицы и на соседние дома длинные причудливые тени.
Над входом в старинный отель сверкала позолотой надпись, которая гласила:
"Да пребудет этот дом в покое, доколе муравей не выпьет море и черепаха,
вступив в путь на запад, не вернется с востока".
Этрих был в командировке в Лондоне и вовсе не рассчитывал в тот раз на
встречу с Изабеллой, но накануне его возвращения в Америку она позвонила.
- Я нашла один город. Ты должен его увидеть. Пожалуйста. Он навеки
останется в твоей памяти и будет преследовать тебя до конца твоих дней. Он
похож на Венецию без каналов. Здесь есть чудный ресторанчик "Досуг пахаря",
где на деревянных столах дымятся миски горячего перченого борща. Это будет
наш город. Ведь у нас с тобой до сих пор не было нашего города, Винсент.
Пожалуйста, пожалуйста, приезжай.
Вот тогда его брак и дал трещину. Теперь, оглянувшись назад, он
невесело кивнул своим мыслям. Да, именно тогда он принял решение. В тот
самый миг. Он, не раздумывая, поменял свои планы, купив билет до Кракова.
Прежде ему не случалось бывать в Польше. Вот как переменилась его жизнь,
когда в нее вошла Изабелла: по одному ее слову он с готовностью бросал все
на свете и мчался за тридевять земель в Восточную Европу, в незнакомый город
чужой страны.
На снимке они вдвоем с Изабеллой стояли у огромного, до пола, зеркала в
ванной. Чтобы сфотографировать себя и ее, Этриху пришлось вытянуть вперед
руку с фотоаппаратом во всю длину. Другой рукой он обнял Изабеллу. Обеими
узкими ладонями она сжала его пальцы. Голова ее с зажмуренными глазами была
слегка приподнята, лицо смотрело в его сторону. Она улыбалась, как будто в
любовном забытьи. Ее изображение на снимке оказалось безупречным, чего
нельзя было сказать об Этрихе: от него там всего-то и было что темный костюм
да подбородок. Но как раз это ему и нравилось: создавалось впечатление, что
сияние, которое исходило от Изабеллы, затмевало собой все вокруг, в том
числе и его. Перед тем как выйти из дома, он, сам не зная зачем, сунул
снимок в карман.
Был вечер пятницы, и Этрих ожидал, что в аэропорту будет не
протолкнуться. Однако зал оказался почти пуст. Более того, те немногие
пассажиры, которые там находились, вели себя на удивление сдержанно и никуда
не спешили. Неторопливо передвигались по ярко освещенному пространству, не
бросались стремглав от стойки к стойке, не выкрикивали последние назидания
тем, кого провожали. А улетавшие, в свою очередь, продвигались на посадку
лениво, как покупатели к кассе супермаркета. Это отсутствие привычной
суматохи приятно удивило Этриха, но в то же время ему сделалось как-то не по
себе.
Он приехал слишком рано. Ему вообще была свойственна пунктуальность, он