"Барбара Картленд. Доллары для герцога " - читать интересную книгу автора

подросла, - отчего ты кажешься сошедшей с картин Сислея.
Магнолия улыбалась:
- Ты просто мне льстишь, папа.
- Всего лишь констатирую факт, - возражал отец. - В тебе есть
изящество, хрупкость и тот внутренний свет, которые присущи лишь его
полотнам.
У матери на этот счет было несколько иное мнение:
- Ты слишком высокая, и шея у тебя чересчур длинная. И я никак не могу
понять, откуда у тебя это дурацкое детское выражение лица, - сокрушалась
она. - Попробуй массаж носа, может, он у тебя станет длиннее.
Потом с восклицанием, явно выражавшим досаду, добавляла:
- Бог свидетель, я мечтала, что у моей дочери будут классические черты
лица, и не воображай, что картины, с которыми носится твой отец, сделают
тебя хоть немного красивее.
Говоря это, она имела в виду творения Рубенса, Рембрандта и Ван Дейка,
висящие в специально отведенной для них галерее.
Друзья миссис Вандевилт смотрели на эти картины с завистью, а пресса
называла их "лучшей частной коллекцией Америки".
Когда выпадала возможность, Магнолия бежала в маленькую скромную студию
отца, чтобы насладиться сислеевскою игрой света на деревьях, и молилась про
себя, чтобы отец всегда любил ее так же нежно, как любит столь милые его
сердцу полотна.
Только чем старше она становилась, тем труднее ей было находить время,
чтобы поговорить с отцом.
Мать сосредоточила на ней все внимание, словно дочь была одним из тех
проектов, общественных или благотворительных, о которых чуть ли не каждый
день трубила пресса в связи с именем миссис Вандевилт.
Потом начались бесконечные примерки, и Магнолия как-то раз пожаловалась
отцу:
- Честное слово, я предпочла бы ходить голой или, например, в тоге, как
древние греки.
Отец только улыбнулся в ответ, но она знала, что он ее понимает.
- Я пыталась читать во время примерок, - продолжала Магнолия. - Но мама
отняла у меня книгу, сказав, что никакой мужчина не захочет жениться на
женщине, голова которой забита несуществующими людьми и событиями.
Отец вздохнул, но ничего не ответил, и тогда Магнолия спросила:
- Почему ты женился на маме?
Их разговоры всегда были очень откровенны, и Магнолия с детства
привыкла задавать отцу прямые вопросы обо всем, что ее интересовало.
Мистер Вандевилт промолчал, но Магнолия понимала, что отец медлит с
ответом не потому, что смущен вопросом, а из-за того, что погрузился в
воспоминания, стараясь быть предельно точным и правдивым.
- Наши родители настаивали на браке, считая, что неплохо было бы
объединить два огромных состояния, - наконец сказал он. - И, кроме того,
твоя мать была очень красива.
Его губы скривились в подобие улыбки:
- В то время я плохо разбирался в женщинах, целиком увлеченный
картинами, а она напомнила мне Мадонну с полотен мастеров раннего
Возрождения.
Магнолия ничего не ответила, замолчал и отец. Оба понимали, что после