"Барбара Картленд. Желание сердца " - читать интересную книгу автора

белым убранством, легендарными портретами и гирляндами оранжерейных цветов,
любого заставил бы восхищенно ахнуть, не то что простодушную Корнелию.
Собравшиеся гости внушали ей не меньшее благоговение. Блеск диадем,
сверкающие ожерелья и корсажи, расшитые бриллиантами, изумрудами и
сапфирами, почти слепили. Платья дам заставили Корнелию понять, как мало ей
известно о моде, и как, должно быть, смешно она выглядела в свой первый день
в Лондоне.
Впрочем, и сейчас она никоим образом не была довольна своей внешностью,
несмотря на то, что ее платье было куплено на Бонд-стрит, а прическу ей
сделал личный парикмахер тети Лили. Времени, чтобы сшить бальный туалет
специально по ее фигуре, не осталось, и единственное платье, которое успели
переделать за двадцать четыре часа, было из белого атласа и обильно украшено
венецианским кружевом. Услышав, сколько стоит этот наряд, Корнелия потеряла
дар речи, но когда она его надела, то поняла, что он ей не идет. Цветное
кружево, пенившееся вокруг плеч и по подолу платья, придавало ее коже
желтоватый оттенок, и хотя она мало в этом понимала, но видела, что и ее
фигуру оно выставляет в невыгодном свете. Посмотрев на себя взеркало перед
уходом, девушка воскликнула:
- Боже, я выгляжу страшилой!
- О нет, мисс! Вы смотритесь очаровательно. Как и подобает молодой
леди, - попыталась успокоить Корнелию горничная, помогавшая ей одеваться, но
девушка состроила гримасу своему отражению в зеркале.
- Лестью не заштопать дырок на чулке, - заметила она и рассмеялась при
виде выражения лица горничной. - Это ирландская пословица, - объяснила
она. - Одна из самых любимых пословиц Джимми. Он служил грумом у моего отца,
и никто не мог от него добиться лестью, чтобы он поверил чему-нибудь, кроме
правды. Будем же откровенны и признаемся - выгляжу я ужасно.
- Это только оттого, что вы не привыкли наряжаться, мисс. Когда вы
окажетесь среди других дам, то почувствуете себя по-другому.
Корнелия промолчала. Она внимательно рассматривала свою прическу, с
тревогой глядя на монументальное сооружение, воздвигнутое на ее голове месье
Анри. Тугие завитки и волны, начесанные на искусственный остов, сделали лицо
очень маленьким и потерянным под гигантским птичьим гнездом.
Голове было ужасно неудобно и, несмотря на все ухищрения месье Анри,
Корнелия была уверена, что задолго до того, как она доедет до дворца, на
затылке у нее будут висеть пряди волос или на макушке выбьется один-два
локона. Однако теперь она уже ничего не могла поделать, разве что
почувствовать неожиданно острый приступ ностальгии по Роусарилу. Весь день
напролет она думала о невысоком сером доме, окруженном зелеными полями, о
горах с багровыми на фоне неба вершинами и о море, мерцающем вдали. А еще
она вспоминала лошадей, которые, должно быть, поджидают ее в своем загоне,
удивляясь, почему она их забыла, и Джимми, насвистывающего за работой,
наверное, он тоже тоскует по ней; и не один, а много раз в течение дня ей
приходилось прикусывать губу, чтобы не дать волю слезам.
Иногда, видя так много нового вокруг, наблюдая за неведомым миром, -
временами он оказывался неожиданно прекрасным - Корнелия ненадолго забывала
Роусарил, но всякий раз, когда она меньше всего ожидала этого, ее
захлестывала тоска по Ирландии, давящая тоска, которой нельзя противостоять.
В таких случаях, не видя ничего от горя, она начинала ненавидеть все,
что было незнакомо ей, и жаждала оказаться там, где ее знали и любили. Она