"Барбара Картлент. Ола и морской волк " - читать интересную книгу автора

- Я решила, что у меня только один выход: вернуться в монастырь близ
Парижа, где я училась, и стать монахиней или же - как часто твердит моя
мачеха - стать кокоткой!
Маркиз испуганно вздрогнул.
- Кем-кем? - спросил он. - Вы знаете, что это означает?
- Я не знаю.., точно, что она имела в виду, - призналась Ола, - но она
говорила это тысячу раз: "С такими волосами, как у тебя, тебе надо быть
кокоткой, и это все, на что ты пригодна!"
Как бы желая продемонстрировать свои слова, она отбросила назад капюшон
плаща, которого не снимала с тех пор, как вошла в гостиницу.
Пламя огня, казалось, внезапно переметнулось из камина на кресло
напротив маркиза.
Он видел немало рыжеволосых женщин, но ни у одной из них волосы не
блестели столь живым, ярким цветом и не были столь прекрасными, как у этой
девушки, Поскольку волосы долго были под меховым капюшоном, они вначале
выглядели гладко приглаженными к ее маленькой головке.
Но когда она расстегнула накидку, сбросила ее на спинку кресла и
пробежалась пальцами по волосам, они будто ожили.
Пышные локоны переливались от света огня, и их ясный насыщенный цвет
оттенял ее кожу, отчего она казалась почти ослепительно белой,
"Неудивительно, - подумал он, - что любая женщина, особенно мачеха, хотела
бы избавиться от такой возможной соперницы, которая не просто необычайно
красивая, но захватывающе эффектная!"
Маркиз почувствовал, что Ола ждет его совета, и сухо сказал:
- Я бы не рекомендовал вам становиться ни той ни другой, Вам надо
подумать о чем-либо ином.
- Я все думаю и думаю об этом, - ответила Ола, - но что я могу
предпринять, если мачеха не даст мне денег и не позволит мне жить без нее?
- Да, это будет трудно.
- У меня сплошные трудности! - резко возразила она. - Уверяю вас, что я
не намерена заняться глупостями; просто я поживу с монахинями, чтобы
обсудить мое будущее с матерью-настоятельницей, которая всегда была очень
добра ко мне.
Помолчав, она добавила:
- Может быть, мне следует постричься в монахини. По крайней мере это
избавит меня от преследований и гонений, которым я подвергалась в последние
годы.
- Я удивляюсь вашему малодушию.
Ола выпрямилась в кресле, точно маркиз уколол ее не только своими
словами, но и, как ей показалось, презрительным высокомерием, которое она
услышала в его голосе.
- Вам хорошо говорить, - ответила она. - Вы не имеете представления,
что чувствуешь, когда тебя шлепают и щиплют, а порой и бьют, когда у мачехи
в руках оказывается хлыст.
Она глубоко вдохнула, прежде чем продолжить:
- Слугам не разрешалось принимать от меня заказы или приносить мне еду,
когда она наказывала меня голодом. Когда же в доме были гости, меня отсылали
в мою спальню, а если приходили мамины прежние друзья, то меня запирали,
чтобы я не могла пожаловаться им.
Ола печально вздохнула.