"Джойс Кэри. Психолог" - читать интересную книгу автора

ней как о милом ребенке, ласковом, открытом. Сравнивал с нею других детей,
и не в их пользу. Гадал, какая она стала. А стала она прелестной девушкой.
Он был не из увлекающихся, он был человек трезвый (будешь трезвым, работа
сложная, вечная конкуренция), но уж что такое прелестная - это он мог
понять. В точности как он ожидал. И притом - милая искренность. Но
мимическая сцена его шокировала. Он вдруг понял, что совершенно не знает
Этты - может, он абсолютно неверно ее себе представлял. Может, она просто
фурия, мегера.
Нет, больше он не собирался к В. И вот те на, он снова в октябре
отправился к В., и отправился к ним, главное, несмотря на свой смехотворно
красный нос.
"Ну и что?" - спрашивал он мысленно, глядя в зеркало и уговаривая себя,
что это не нарыв, нет. Быть такого не может. У него в жизни не бывало
нарывов, и если уж суждено ему иметь нарыв, так почему именно на носу и
почему перед самым визитом к В.? Не могла судьба сыграть с ним такую
шутку. Судьба жестока. Она устроила нашу гнусную жизнь. Она снабдила его
короткими ногами и оставила почти безволос еще до тридцати, но нет, не
могла она посадить нарыв ему на нос, первый в жизни нарыв, перед самым
визитом к В., где полон дом смешливых девчонок. И одно явно хорошо.
Краснота не на самом кончике носа, а чуть сбоку. Красный кончик - вот уж
чего не хватало. Как у клоуна. Судьба избавила его от такого позора.
Но наутро в день поездки покраснел и кончик. Покраснел и вздулся. И
безумно болел. Да, похоже на нарыв. И вот он уже ехал по их улице. Ну и
что? На языке вертелся ответ. Психология. Наверно, и тут она. Но это сразу
отпало. "Нет, - подумал он. - Ерунда, я же один из главных его
покупателей. А больше пяти дней у них ни разу не гостил. Нет, психология
ни при чем. Если б не девчонки, мне бы и на нарыв наплевать. Я, как
покупатель, имею на это полное право, я столько у него покупаю, что и на
два нарыва вполне бы мог наплевать".
И, входя в холл, пожимая руки хозяину с хозяйкой, он был чуть ли не
груб, вел себя почти в том хамском духе, который возмущал его в
неотесанных покупателях, когда он лично имел несчастье принимать их у
себя. Отборная шантрапа. Только потому, что он покупатель, такой
расхаживает у тебя по дому и распоряжается слугами, будто и то и другое
его собственность.
Д. вдруг поймал себя на наглой походке, заметил снисходительные нотки в
своем голосе и сам себе удивился. Но когда он вошел в комнату и метнулся к
зеркалу, чтобы убедиться, что никакого нарыва у него нет, он сразу все
понял. Нос безобразно вздулся - напоминал переспелую клубничину, щеки же
уныло желтели. Он от ярости был готов ломать мебель. Нарыв. Именно сейчас.
В доме у В. Да что он сделал? Чем заслужил такую чудовищную
несправедливость?
В первый момент он решил отсиживаться в комнате, вызвать врача. Он
воображал взгляды девчонок. Они не встретили его в холле - лишнее
доказательство совершенной безответственности по отношению даже к главным
покупателям, без чьих заказов им бы зады нечем было прикрыть. Но вот с
лестницы донеслись их голоса, они болтали и смеялись - над чем-то, над
кем-то. Он воображал, как они уставятся на его нос, как Этта уставится. И
вдруг он в бешенстве решил: "А ну их к черту". Плевать он хотел на все это
бабье. Пусть хихикают, пусть стрекочут. "Господи, ведь они же не понимают,