"Дэвид Кейс. Клетка (Оборотни, Антология) " - читать интересную книгу автора

клетке и ставший свидетелем всего этого. (Спаси Господи того, кому и вправду
выпало такое! Да от этого можно сойти с ума... хотя я сомневаюсь, что есть
время сойти с ума, пока находишься в этой клетке с существом, которым я
становлюсь.)
Я отчетливо вижу сцену внутри этой клетки. Существо бросается на обитые
войлоком стены, рвет их когтями и острыми клыками. Падает на пол, ползает с
минуту, рычит, потом снова прыгает на стены. Им движет внутренняя ярость,
которая снова и снова вызывает безумную страсть. Оно останавливается только
затем, чтобы вызвать в себе новый приступ ярости, после чего снова прыгает,
яростнее, чем прежде, пока наконец его энергия не иссякает и оно не падает
ниц, тяжело дыша и выжидая. Прошлой ночью оно попыталось вышибить дверь, но
она оказалась достаточно крепкой.
Интересно, слышит ли моя жена звуки, которые существо производит, когда
бросается на стены? Или хуже, куда хуже - звуки, слетающие с рычащих губ?
Это было бы ужасно. Просто отвратительно.
Вчера за ужином, когда мы ели, я заметил, как она на меня смотрит. На
ужин был стейк. Я всегда любил недожаренный стейк. Но она смотрела на меня
так, словно ждала, что я буду разрывать мясо, точно какой-нибудь дикий
зверь. Может, и слышит... Слава богу, что ничего не видит! У нее и без того
уходит несколько дней на то, чтобы прийти в себя... чтобы снова стать
прежней.

7 мая
Сейчас, конечно, я вполне нормален.
Я совершенно в своем уме.
Мне пришло в голову, что я этого еще не сказал, а сказать это
необходимо. Если кто-нибудь когда-то прочитает это, то он должен понять, что
я не безумный. Это не болезнь мозга, а болезнь тела. Это чисто физическое.
Должно быть, так, учитывая происходящие физические изменения. Я еще не писал
об изменениях. Это будет очень трудно, хотя я вижу это со всей
объективностью. Я вижу свои руки и тело, чувствую лицо. Лица я, конечно, не
вижу, потому что зеркала нет. Если бы у меня сохранилось в памяти, что
сделалось с моим лицом, - не знаю, смог бы я это пережить. И не знаю, смогу
ли я описать это честно или правдиво. Возможно, в одну из ночей я прихвачу с
собой этот дневник в клетку и буду писать, сколько смогу, - буду описывать
перемены, происходящие в теле, и буду делать это до тех пор, пока мой мозг
будет в силах совладать с этим напряжением... когда это будет уже не мое
тело.
Вопрос, который мучит меня больше всего, заключается в том, страдал ли
какой-нибудь другой человек когда-либо от подобной болезни? Мне почему-то
кажется, что мне было бы легче примириться с ней, если бы я знал, что не
одинок. Это не тот случай, когда мучиться за компанию легче; просто мне бы
хотелось убедиться в том, что со мной не происходит ничего необыкновенного,
и в том, что я страдаю не по своей вине. Я бы с большим терпением сносил эти
испытания, если бы знал, что их нельзя избежать.
Я пытался найти случай, похожий на мой. Я проделал серьезную
исследовательскую работу... достаточно серьезную, чтобы вызвать подозрения у
сотрудницы библиотеки, будь она человеком суеверным. Но нет. Эта толстая
старая дева занята только собой, и, по-моему, она думает, что ликантропия -
это наука о бабочках. Меж тем мои исследования ни к чему не привели. В