"Алексей Чадаев. Диалог первый. Гора. Диалоги с Теэтетом" - читать интересную книгу автора

Фалес - воду, учителя веры - бога, а ваш Маркс - материю, Hо вы, кажется, теперь
разуверились вовсе в самой возможности отыскания такого центра, последовав
окончательно Протагоровой мудрости, что человек сам по себе и есть мера всех
вещей, и сколько на земле людей, или их сообществ, столько и есть этих центров.
Отсюда и есть ваше знание, которое я так неучтиво наименовал горой мусора. Вы
выдираете из неё какие-то отдельные куски, склеиваете их и смотрите, что
получится. А потом вновь раздираете и склеиваете по-иному, и получается впрямь
нечто иное. Так и делают все ваши мудрецы, которые исследуют целое. А другие не
делают и этого: они из той же горы выдирают один кусочек, и под микроскопом
исследуют его вдоль и поперёк, всю жизнь до самой смерти, а потом передают
ученикам, для ещё дальнейшего углубления. Ученики же всякий раз стремятся
разорвать и без того малые кусочки, поделив их на области, и исследовать каждый
свою.

Алексей: Убийственно точно! И попросту убийственно - тоже.

Теэтет: Увы, но, склеивая куски, вы даже не затрудняете себя эстетической
оценкой того, что получается при склеивании. Вы творите безобразные, неряшливые
смеси, химер, а не кентавров, словно чувства вкуса ни у кого из вас никогда не
было.

Алексей: То, что ты рассказываешь, друг мой, есть не просто аллегорическое
сравнение. Именно химеры - то, чем в моё время занимаются едва ли не все
художники, зачастую беря предметы для склеивания из действительного мусора.
После они выставляют их на выставках и продают как предметы искусства. Причём
ценится именно смелость идеи о том, что можно соединять между собой те или иные
предметы, которые раньше считались несоединимыми, смелость оксюморона.

Теэтет: Верю, наверное это так и есть. Только не вижу никакой смелости в том,
чтобы сооружать эти ваши, так сказать, сандалии всмятку. Много ли смелости в
том, что больше всего походит на детскую игру? Hо ведь вот ещё что: вы же,
склеивая, не создаёте завершённых хоть сколько-нибудь форм! Ваши композиции из
обрывков есть лишь просто большие обрывки сами по себе, и вы разучились делать
их жизнеспособными. Химера могла ходить и даже крепко портить жизнь кое-кому, а
ваши конструкции из кусков и обрывков суть такие же куски и обрывки, как если бы
у той же химеры не было вовсе никакой головы и сердца! И не только в живописи
или искусствах, но и в знании, да и в самих людях делается то же самое: ваши
люди - это какие-то обрывки, или на худой конец инструменты, способные делать
только что-нибудь одно то, что они умеют и чему их научили. Ваш сапожник умеет
только тачать сапоги, есть, пить и спать, не зная ни философии, ни гимнастики,
ни геометрии, ни чего-либо ещё.

Алексей: Ты вконец раскритиковал нас, Теэтет. Должен тебе сказать, правда, что
ты не первый, кто думал здесь об этом...

Теэтет: Я даже не знаю, как тут быть и как жить в вашем мире, когда любая ваша
мысль была уже кем-то промыслена из людей до вас, вне связи с тем, знаете вы об
том либо нет. Hо лично мне в этом плане проще, ибо я живу гораздо раньше, чем
все твои мудрецы, которых ты называешь. Думаю, и тебе надо быть как я, то есть
жить в вашем веке как бы в моё время, а может и более раннее, когда вся эта гора