"Александр Чаклин. Замороженные надежды ("Смена", 1977, N 19)" - читать интересную книгу автора

уже достиг шести миллиардов.
Самая большая трудность была не в медицинских проблемах, а в этических.
Требовался хороший юрист, который в то же время был бы достаточно предали
хитер. Экзамен выдержал Хаули. Теперь, пока высокочтимые консультанты
собирались в библиотеке, шеф и Хаули закрылись в кабинете.
- Так сколько оставит в банках этот Мерди? - спросил шеф.
- По моим расчетам, тридцать пять миллионов.
- Ну, это не бог весть что. Он будет занимать третье место - после
Роджерса и Морелли.
- А что, если мы попробуем на нем систему "мозг-шеф-банк"? Назовем ее
проще - МШБ-1.
- Двадцать четвертый кандидат, - задумчиво сказал шеф. - Надо
попробовать сохранить его духовную сферу, к тому же я хочу один из вводов
в шлем соединить с телелокатором в его доме, пусть испытывает иллюзию
жизни в семье. Мы должны заботиться о комфорте и благополучии "ожидающих".
- С этими словами он открыл тяжелую дубовую дверь, которая вела в
библиотеку, где заседал консилиум. - Прошу уважаемых коллег приступить к
обсуждению кандидата.
Папка в красном переплете с тиснением "Патрик Мерди-24" легла на стол.
Медицинское досье. Врачи не должны были знать деталей социального плана.
Их забота - организм, а душа лежала в коричневой папке Хаули. Все это было
обусловлено в специальном договоре с клиентом...
- Итак, господа. Пациенту 59 лет, группа крови 1-я, рост 179
сантиметров, вес 72 килограмма. Обследован в трех клиниках. Вот
рентгеновские снимки и результаты ангиографии - судите сами. Положение
критическое. Больной об этом знает, и держится мужественно. Решил
прибегнуть к нашей помощи. О возможностях клиники полностью информирован.
Вы, господа, я знаю, верите, что через 20-30 лет эти формы рака можно
будет вылечить, а я склонен думать, что в лучшем случае размораживанием
мистера Патрика займется мой внук.
- Ваш Мерди меня мало волнует, - вставил реплику один из членов
консилиума. - Я хочу спросить, как у нас вообще обстоят дела с опытом
размораживания. Имеем ли мы моральное право набирать новых клиентов?
Шеф иронически посмотрел на оппонента и, улыбаясь, размеренно
заговорил:
- Да, сэр, вы, как поборник истины, весьма резонны в вашем вопросе. Так
вот, во-первых, сэр, в эксперименте на животных все проверено до мелочей.
Ваш пессимизм, мне кажется, необоснован. И я, как экспериментатор, могу
сказать: мы достаточно знаем, чтобы иметь моральное право продлевать
клиническую смерть. Сочетание общего охлаждения организма с наркозом еще в
1912 году открыло нам этот путь. Русский ученый Бахметьев искусственно
вызвал зимнюю спячку животных. Позвольте вам напомнить о его замечательном
опыте с летучими мышами. Он снижал им температуру тела до минус 10 по
Цельсию, жизненные процессы в организме почти полностью прекращались, а
смерти не наступало. Именно он назвал это состояние анабиозом... А
знаменитые опыты французского ученого Луи... Он охладил сердце куриного
эмбриона до минус 196 градусов, и, представьте себе, после отогревания это
сердце вновь забилось. Надеюсь, эти примеры достаточно убедительны. Но вся
беда в том, что у нас пока нет основания кого-либо размораживать...
Один из присутствующих поднял руку.