"Александр Борисович Чаковский. Победа (Политический роман, книга 1) " - читать интересную книгу автора

транскрипции была искажена до неузнаваемости. "Ресептионист", очевидно,
плохо или хорошо, но говорил по-русски, однако писать, видимо, не
рисковал...
- Спасибо, - приветливо улыбаясь, по-русски же сказал Воронов, заполнил
карточку и, вручая ее финну, спросил: - Далеко ли отсюда гостиница
"Мареки"?
Финн привычным движением достал зеленоватую картонку и положил ее перед
Вороновым. На одной ее стороне была карта, в центре которой находилась
отмеченная крестом гостиница "Теле".
- "Мареки" здесь, - показал финн, проведя ногтем по карте.
- Спасибо, - повторил Воронов.
- Добро пожаловать, - с акцентом, но правильно выговаривая русские
слова, произнес финн.
Поднявшись на четвертый этаж, Воронов пошел вдоль покрытого
синтетическим ковром узкого коридора, разглядывая таблички с номерами
комнат.
Площадь его номера вряд ли превышала шесть - восемь квадратных метров.
Однако изобретательные строители предусмотрели в нем места и для узкой
кровати, и для вделанной в стену полочки, где стояли телефон и лампа, и
для крохотного письменного стола, и для телевизора, закрепленного на
вертящейся подставке, и также для стула и кресла.
Словом, номер был как номер. Как раз по командировочным возможностям
клиента. Но Воронов не стал разглядывать свое кратковременное пристанище,
бросил чемодан на постель и захлопнул за собой дверь. Он спешил в
пресс-центр.
Конечно же во всей Финляндии, а может быть, и во всем мире не было в
эти дни помещения более многолюдного, шумного, наполненного гулом
разноязычных голосов, дробью пишущих машинок, телефонным перезвоном, чем
гостиница "Мареки".
Воронову было далеко не впервой входить в прессцентр, созданный в связи
с каким-либо важным событием международного значения. За последние
двадцать лет он побывал во многих пресс-центрах различных стран. Но,
поднявшись в просторный холл бельэтажа гостиницы "Мареки", переполненный
людьми, клубящийся сигарным, сигаретным и трубочным дымом, он поначалу
растерялся. Такого сборища журналистов, как здесь, Воронов, пожалуй,
никогда не видел.
Конечно, он и раньше не сомневался, что на общеевропейское Совещание, в
котором, если считать США и Канаду, примут участие главы тридцати пяти
государств, съедется немало журналистов.
Но столько!.. Впрочем, дело было даже не в количестве - хотя и оно
поражало: холл вмещал, наверное, не менее двухсот человек, - а в самой
атмосфере, которая здесь царила и которую Воронов сразу же ощутил. Это
была атмосфера нетерпения, ожидания, предвкушения чего-то чрезвычайно
важного, исключительного. Она ощущалась прежде всего в том, что люди
разговаривали друг с другом как бы повышенным тоном. Этой аффектацией они
старались скрыть нервозность, порожденную томительным ожиданием события,
ради которого многим из них пришлось преодолеть тысячи миль и километров.
Воронову надо было зарегистрироваться, получить пропуск, а может быть,
и вложенную в целлулоидный футлярчик нагрудную карточку с именем и
фамилией корреспондента. Процедуру, которую предстояло пройти, он хорошо