"Александр Борисович Чаковский. Свет далекой звезды (Повесть) " - читать интересную книгу автора

кинофестиваля в Москве, на улице Горького, и, таким образом, считала его до
некоторой степени своим знакомым.
У киномехаников что-то не ладилось, сеанс задерживался, и Завьялов
лениво перелистывал страницы иллюстрированного журнала, который захватил с
собой из фойе. Наконец свет погас.
Лена спокойно ждала, когда Завьялов возьмёт её за руку нарочито
случайным и непроизвольным движением - жестом, который каждый мужчина
считает свойственным только ему одному. Но Завьялов сидел неподвижно. Лена
повернула к нему голову и с удивлением увидела, что он по-прежнему смотрит
в раскрытый журнал, хотя в зале было уже темно.
Наконец на экране появился старый знакомый Лены, восхитительный Жерар с
большими, по-мальчишески оттопыренными ушами - недосягаемый образец для
всех мужчин, которых она знала в своей жизни. И вот тогда Завьялов
неожиданно встал и, ни слова не сказав Лене, стал пробираться к выходу.
Несколько секунд она оставалась в нерешительности, но после короткой
внутренней борьбы покинула Жерара и тоже пошла к выходу.
У двери она ещё раз взглянула на экран, на котором уже появилась
знаменитая актриса с самым длинным из всех известных Лене имён и, как ей
приходилось слышать, самой красивой грудью в мире.
И вот теперь Лена стояла перед Завьяловым, слушала его нелепые,
короткие ответы, которые лишь подтверждали её подозрения, что с ним что-то
случилось. А ведь дело касалось тридцатичетырёхлетнего привлекательного
мужчины, холостого, бывшего майора авиации, а ныне старшего инструктора
одного из московских аэроклубов.
Ей, в общем, не везло в жизни, этой Лене. Она была очень красива,
совсем неглупа и принадлежала к тому типу женщин, вслед которым
оглядываются мужчины, по крайней мере многие из них.
Лена хорошо одевалась; пенсии, которую она получала за мужа, и тех
денег, которые зарабатывала как фотограф-ретушёр, ей хоть и в обрез, но
хватало. Она пользовалась успехом у мужчин, у неё всегда "кто-то" был, и
вот теперь этим "кем-то" стал Завьялов. Они стояли под фонарём, и матовый
свет падал на её красное глянцевитое платье, которое очень плотно облегало
фигуру, слегка западало между длинными ногами и поблескивало при свете
фонаря, как чешуя экзотической рыбы.
- Ничего не понимаю, - повторила Лена, стараясь не показаться
навязчивой. - Может быть, ты себя плохо почувствовал? В зале очень душно.
- Нет, всё в порядке, - рассеянно ответил Завьялов.
"Да что с ним случилось, в самом деле?!" - мысленно воскликнула Лена.
Она пристально посмотрела на Завьялова. Он прислонился спиной к
металлическому фонарному столбу, держа в руке тот самый, свёрнутый в трубку
журнал. Нет, внешне он всё такой же. Серый пиджак накинут на плечи.
Светлые, будто выцветшие волосы. И такие же светлые, пристальные, почти не
мигающие глаза.
Всё, кроме глаз, было понятно Лене в его внешности и вполне отвечало её
вкусам. Актёр, режиссёр или кинооператор должен бы носить, по мнению Лены,
более узкие брюки. Слишком широкие она простила бы лишь заместителю
министра. А человек, подобный Завьялову, бывший кадровый офицер, серьёзный
человек, - но не солдафон, а "всё понимающий" - должен носить именно
такие брюки, не узкие и не широкие. Двубортная рубашка "демократка" ему бы
тоже не пошла, а уж расписная "голливудка" тем более. Нейтральная