"Александр Чаковский. Это было в Ленинграде (Трилогия, 1 и 2 части) " - читать интересную книгу автора

Александр ЧАКОВСКИЙ

ЭТО БЫЛО В ЛЕНИНГРАДЕ

Трилогия



Часть 1. ВОЕННЫЙ КОРРЕСПОНДЕНТ


Редакция помещалась в поезде. Поезд стоял в железнодорожном тупике,
близ небольшого городка, в тридцати километрах от фронта.
По обе стороны полотна тянулись лес и болото. Зимой, выходя из вагона,
мы проваливались в сугробы, осенью - в трясину.
"Лесисто-болотистая местность" - так официально назывались те места,
где мы стояли. У нас острили: "Жизнь в лесисто-болотистой местности...",
"Любовь в лесисто-болотистой местности...". Когда был объявлен конкурс на
лучшее название отдела юмора в нашей газете, кто-то предложил, не
мудрствуя: "Юмор в лесисто-болотистой местности".
Когда-то это был благоустроенный поезд. В коридорах вагонов ещё лежали
ковровые дорожки. На диванах белели чехлы. На стенах, под стеклом, висели
объявления треста "Вагон-ресторан": краснощёкий юноша в поварском колпаке
нёс на блюде поросёнка. Постепенно чехлы и дорожки исчезли, но юноша с
поросёнком уцелел...
Канонада глухо доносилась до нашего слуха. По ночам, приоткрыв
замаскированные окна вагона, можно было видеть, как режут небо лезвия
прожекторов.
В купе нас было трое: Венцель, Губин и я. Губин писал стихи, Венцель и
я - прозу.
К поезду привыкли. Мне стало казаться, что, когда война кончится, я и
дома буду открывать дверь рывком в сторону.
Столовой в нашем поезде ещё не было. Мы ходили завтракать, обедать и
ужинать в маленький домик на разъезде. Там жила стрелочница Евдокия
Семёновна. Она готовила нам еду. Хозяйку мы звали просто Дуня. У неё был
огромный самовар, каждый из нас выпивал по пять-шесть стаканов чаю. В
домике не было диванов, но там стояли обыкновенные стулья со спинками и
дверь открывалась по-человечески. Избушка на разъезде стала нашим клубом,
домом отдыха...
Наша история началась со сводки Информбюро о разгроме тихвинской
немецкой группировки. На отвоёванном плацдарме создавался новый фронт. По
дороге сюда мы часто стояли, пропуская эшелоны с войсками, оружием и
боеприпасами.
По ночам, в купе, мы спорили о направлении главного удара и создавали
планы генеральных сражений. Потом мы слушали ночную передачу ТАСС по радио
и засыпали лишь под утро.
Война ещё не стала нашей профессией. Мы выглядели комично в новом,
непригнанном обмундировании. Мы - это я и Губин; Венцель в прошлом был
военным. Он единственный из нас походил на командира. Мы подтрунивали друг
над другом, цитировали Швейка и менялись снаряжением.