"Кришан Чандар. Желтуха" - читать интересную книгу автора

абсолютно равнодушными, но красота снова притягивала их, и они опять
начинали трепетать крылышками. То один, то другой подлетал к самке и выражал
ей свою любовь, а она, негодная, иногда отвечала взаимностью, а иногда
безразлично поворачивала голову и отодвигалась в сторону, и отвергнутый
улетал ни с чем...
Почему у женщин такая двойственная натура? Женщина может больно ранить
и тут же будет залечивать рану; она может заставить сердце трепетать и
сейчас же будет успокаивать его; она может быть жестокой и милосердной...
Думая об этом, я закрыл глаза. В этот момент послышались чьи-то тихие
шаги. Кто-то подошел ко мне.
- Мама!.. Ты принесла далия?[1] - спросил я, не открывая глаз.
- Это я, Шама.
Если бы внезапно разорвалась бутылка с водой, которая лежала у меня на
животе, и то я бы так не удивился. С тех пор как я заболел, прошло уже три
месяца. За это время она ни разу не пришла ко мне хотя бы для того, чтобы
узнать, не пришло ли письмо от мужа.
- Шама, ты? - спросил я, не скрывая удивления.
- Да, я. А это вам. Кушайте. Они уже совсем зрелые и сладкие. - Она
развязала платок и высыпала на постель абрикосы.
Самым желанным для меня во время болезни были Шама и абрикосы. И вдруг
в один день и то и другое вместе. Ведь это же счастье. Да, в тот день я был
действительно счастлив. Я приподнялся и, отодвинув в сторону газету с
бабочками, пригласил ее сесть.
- Ну, как дела? - спросила она, устроившись в ногах.
- Хорошо.
Некоторое время мы сидели молча. Я не знал, что сказать, хотя чувства
мои лились через край. Я хотел ей излить свой гнев и печаль, но язык как бы
присох и не поворачивался. Я хотел поругать ее, но рот не открывался, будто
кто-то сшил мне губы. Сердце мое трепетало, но глаза, которые видели ее
прелестное лицо, светились радостью...
- Из Чакваля есть письмо? - наконец, спросил я.
- Нет. А вы сильно осунулись. И глаза такие желтые стали. Я очень
жалею, что не смогла прийти к вам раньше: мать была нездорова. Почему вы не
едите абрикосы? Кушайте.
Я посмотрел на нее с благодарностью и положил в рот абрикос.
"Эх, ты! - ругал я себя. - Ну скажи хоть что-нибудь. Если уж не хватает
храбрости поругать ее, то говори о любви. Ну что ты только смотришь на нее
влюбленными глазами? Учись выкладывать все начистоту. Даже женщинам,
переживающим вторую молодость, и то не нравится немая любовь".
- Шама, ты... - начал было я, но тут же осекся. - Смотри, какие
красивые бабочки.
- Просто прелесть. Откуда вы их достали? - спросила она, подвинув к
себе газету. - Вот самка, а это самцы. Как интересно! Теперь они оба уже
тянутся друг к другу. Смотрите, они отделились ото всех. А интересно было бы
послушать, какие сладкие речи говорит ей сейчас этот краснобай. Да чего там!
Все мужчины одинаковы. А что же будет с этими тремя несчастливцами? Как они
волнуются.
Я посмотрел на Шаму. Она была похожа на статую, сделанную из золота:
рот был слегка приоткрыт, влажные алые губы блестели, как лепестки роз.
- Как ты красива, Шама! - сказал я с восхищением. - Ты даже не