"Карел Чапек. Как делается фильм " - читать интересную книгу автора

десятков или сотен отрывочных, не согласованных между собой сцен, каждая
продолжительностью от полминуты до минуты. Игра киноактера - это цветные
камешки, из которых потом режиссер складывает мозаику. - Теперь,
мадемуазель, вы должны вспыхнуть и сказать: "Нет, никогда!" - распоряжается
режиссер.
И актриса вспыхивает и восклицает: "Нет, никогда!"
- Стоп! - говорит режиссер. - Отлично. Теперь дадим свет и начнем.
Через полчаса кадр отснят.
- А теперь, мадемуазель, молча заплачьте, - требует режиссер.
И мадемуазель молча плачет.
- Стоп! - говорит режиссер. - Дайте свет, и начали.
- Сто двадцать семь! - кричит юноша в свитере и хлопает хлопушкой перед
самым носом у мадемуазель. Она молча плачет, и аппарат гудит.
- Стоп! - восклицает режиссер. - Хорошо!
И съемка продолжается. Может быть, сейчас будет сниматься сцена, в
которой мадемуазель впервые увидит того, по ком она в кадре сто двадцать
семь молча плакала.
- Сегодня дело шло отлично, - радуется режиссер, когда к вечеру его,
изнемогающего от усталости, едва не выносят на носилках из павильона. -
Накрутили двадцать кадров!
А эти двадцать кадров на экране промелькнут за десять минут, да еще
зачастую большинство из них выбросят при монтаже. Такая уж это работа.
Поэтому расстаньтесь с иллюзией, будто обожаемая вами кинозвезда
как-нибудь переживала те поцелуи, слезы и пылкие взгляды, которыми она
пленяет вас на экране. Куда там! Это были лишь номера кадров. Впрочем, если
вы не хотите отказаться от иллюзий - тоже хорошо; зачем, в самом деле,
смотреть на кино более критически, чем на многие другие человеческие
поступки?

В мастерских и лабораториях

В кинематографии все еще много технически несовершенного, примитивного.
Например, актеры играют, так сказать, "вручную", кустарно. Все еще не
изобретена машина, которая сыграла бы скорее и экономнее. Но, видимо, придет
и это.
Пока же то, что сыграно и отснято "вручную", попадает в великолепные и
совершенные машины.
В них вставляется катушка отснятой пленки, и машина автоматически
проявляет, фиксирует и копирует. Потом пленка опять попадает в человеческие
руки - к техническому контролеру. Слишком светлые или слишком темные копии
помечаются и вставляются в другую машину, которая сама исправляет их. Потом
склеиваются оптическая и звуковая ленты. Потом пленка лакируется, и я не
знаю, что еще. Короче говоря, все делается тихими и изящными машинами в
светлых стеклянных лабораториях, слегка пахнущих химикалиями, и чистых, как
операционная в клинике. Здесь неторопливо двигаются люди в белых халатах и
нитяных перчатках, нежными движениями рук сматывая и разматывая блестящие
киноленты. Говорю вам: лаборатория, где обрабатывается фильм, - настоящее
чудо техники по сравнению со съемочным павильоном. Что поделаешь,
человеческий труд, видно, во все века неизбежно бывает немного сумбурным и
драматически напряженным, связан со спешкой, криком, шумом, потом лица и