"Карел Чапек. Гибель дворянского рода Вотицких" - читать интересную книгу автора

- Это упущение с вашей стороны, - строго заметил Дивишек.
- Историю вам надо бы знать. Но если даже вы
непосредственно не знакомы с соответствующими историческими
источниками, сударь, я изложу вам все известные
обстоятельства этого дела. К сожалению, их немного. Прежде
всего имеется письмо высокородного Ладислава Пхача из
Олешной высоко родному Яну Боршовскому из Черчан. Это
письмо вам, конечно, известно?
- Простите, нет, - сокрушенно признался Мейзлик тонем
неуспевающего ученика.
- Что вы говорите! - возмутился Дивишек. - Ведь это
письмо еще семнадцать лет назад опубликовал историк Шебек в
своих "Извлечениях". Хоть это вам следовало бы знать. Но
только, - добавил он, поправив очки, - ни Шебек, ни Пекарж
(3), ни даже Новотный (4), в общем, никто не уделил письму
должного внимания. А ведь именно это письмо, о котором вам
следовало бы знать, навело меня на след
- Ага, - сказал Мейзлик. - Что же дальше?
- Итак, прежде всего о письме, - продолжал архивариус. -
У меня, к сожалению, нет с собой полного текста, но нам
важны только несколько фраз, которые относятся к данному
делу. Дворянин Ладислав Пхач сообщает в нем дворянину
Боршовскому, что его, то есть Боршовского, дядя,
высокородный Ешек Скалицкий из Скалице, не ожидается при
дворе в Праге, в этом, то есть в тысяча четыреста шестьдесят
пятом году, поскольку, как пишет автор письма, "после тех
недостойных деяний в Вотице Веленовой его милость король
лично повелел, чтобы высокородный Ешек Скалицкий ко двору
королевскому более не являлся, а предался молитвам и
покаянию за свою вспыльчивость и уповал на правосудие
божие". Теперь вы понимаете? - втолковывал архивариус
Мейзлику. - Мы бы сказали, что его милость король тем самым
наложил опалу на высокородного Ешека и сослал его в
собственную сего дворянина вотчину. Не кажется ли это вам
странным, сударь?
- Пока что нет, - сказал Мейзлик, выводя карандашом на
бумаге замысловатые спирали.
- Ага! - торжествующе воскликнул Дивишек. - Вот видите,
и Шебек тоже не нашел в этом ничего особенного. А ведь
очень странно, сударь, то обстоятельство, что его
королевская милость не вызвал дворянина Ешека - каковы бы ни
были проступки последнего - на обычный светский суд, а
предоставил его правосудию божьему. Король ясно дал этим
понять, - почтительно произнес архивариус, - что проступки
эти такого свойства, что сам государь изымает их из ведения
светского правосудия. Если бы вы побольше знали о его
королевской милости Иржи Подебраде, вы бы сразу поняли, что
это исключительный случай, ибо блаженной памяти король
всегда неукоснительно придерживался строгого соблюдения
законов.