"Карел Чапек. Исчезновение актера Бенды" - читать интересную книгу автора

- Нет, - безнадежно махнул рукой доктор, - в личных делах
Бенды сам черт не разберется Что ни говори, а я голову даю
на отсечение, здесь какая то темная история. Впрочем,
теперь этим делом займется полиция.

Гольдберг, разумеется, не знал, что предпринимает полиция
и каковы ее успехи. Он лишь с возрастающей тревогой ждал
известий. Но прошел месяц, а новостей не было, и о Яне
Бенде начали уже говорить в прошедшем времени.
Как-то вечером доктор Гольдберг встретил на улице старого
актера Лебдушку. Они разговорились, и, конечно, речь зашла
о Бенде.
- Ах, какой это был актер! - вспоминал старый Лебдушка.
- Я его помню, еще когда ему было двадцать пять лет. Как он
играл Освальда (1), этот мачьчишка! Знаете, студенты-медики
ходили к нам в театр посмотреть, как выглядит человек,
разбитый параличом. А его король Лир, которого он играл
тогда в первый раз! Я даже не знаю, как он играл, потому
что все время смотрел на его руки. Они были как у
восьмидесятилетнего старика - худые, высохшие, озябшие,
жалкие... И посейчас я не понимаю, как он делал это! А
ведь и я умею гримироваться. Но того, что мог делать Бенда,
не сумеет никто! Только актер может по-настоящему оценить
его.
Доктор Гольдберг с грустным удовлетворением слушал этот
профессиональный некролог.
- Да, взыскательный был актер, - со вздохом продолжал
Лебдушка - Как он, бывало, гонял театрального портного! "Не
буду, кричит, играть короля в таких мещанских кружевах.
Дайте другие!" Терпеть не мог бутафорской халтуры. Когда он
взялся, помню, за роль Отелло, то обегал все антикварные
магазины, нашел старинный перстень той эпохи и не
расставался с ним, играя эту роль: "Я, говорит, лучше
играю, когда на мне что-то подлинное". Нет, это была не
игра, это было перевоплощение! - неуверенно произнес
Лебдушка, сомневаясь в правильности выбранных слов. - В
антрактах он бывал угрюмый, как сыч, запирался у себя в
уборной, чтобы никто не портил ему вдохновения. Он и пил
потому, что играл сплошь на нервах, - задумчиво добавил
Лебдушка. - Ну, я в кино, - сказал он, прощаясь.
- Я пойду с вами, - предложил Гольдберг, не зная, как
убить время.
В кино шел какой-то фильм о морских путешественниках, но
доктор Гольдберг почти не смотрел на экран. Чуть ли не со
слезами на глазах слушал он болтовню Лебдушки о Бенде.
- Не актер это был, а настоящий дьявол, - рассказывал
Лебдушка. - Одной жизни ему было мало, вот в чем дело. Жил
он по-свински, доктор, но на сцене это был настоящий король
или настоящий бродяга. Так величественно умел он подать
знак рукой, словно всю свою жизнь сидел на престоле и