"Карел Чапек. Покушение на убийство" - читать интересную книгу автора

отправить детей в деревню... не удостою ли я его вновь своим доверием. О
господи, как он был бледен и как болезненно обливался потом! "Господин
Колинский, - сказал я ему, - ничего не выйдет, мне нужен портной получше, я
был вами недоволен". - "Я буду стараться, господин Томса", - умолял он,
потный от испуга и растерянности, и чуть не расплакался. "А я, - вспомнил
советник, - я спровадил его, сказав: "Ну, там видно будет", - хорошо
известная беднякам фраза! Портной тоже может меня ненавидеть, - ужаснулся
советник, - ведь это страшно: просить кого-нибудь о спасении жизни и
получить такой бездушный отказ! Но что мне было делать? Я знаю, он в меня не
стрелял, но..."
У советника становилось все тяжелее на душе. Вспомнилось еще кое-что...
"Как это было нехорошо, когда я на службе взъелся на нашего курьера. Никак
не мог найти один документ, ну, и вызвал этого старика, накричал на него при
всех, как на мальчишку. Что, мол, за беспорядок, вы идиот, во всем здесь
хаос, надо гнать вас в шею!.. А документ потом нашелся у меня в столе!
Старик тогда даже не пикнул, только дрожал и моргал глазами..." Советника
бросило в жар. "Но ведь не следует извиняться перед подчиненными, даже если
немного обидишь их, - успокаивал он себя. - Как, должно быть, подчиненные
ненавидят своих начальников. Ладно, я подарю этому старику какой-нибудь
старый костюм... Нет, ведь и это его унизит..."
Советник уже не мог лежать в постели, одеяло душило его. Он сел и,
обняв колени, уставился в темноту; мучительные воспоминания не покидали
его... "Или, например, инцидент с молодым сослуживцем Моравеком; Моравек -
образованный человек, пишет стихи. Однажды он плохо составил письмо, и я
сказал ему: "Переделайте, коллега!" И хотел бросить эту бумагу на стол, а
она упала на пол, и Моравек нагнулся, покраснев до ушей... Избил бы себя за
это! - пробормотал советник. - Я же люблю этого юношу, и так его унизить,
пусть даже неумышленно!.."
В памяти Томсы всплыло еще одно лицо: бледная, одутловатая физиономия
сослуживца Ванкла. "Бедняга Ванкл, он хотел стать начальником вместо меня.
Это дало бы ему на несколько сотен в год больше, у него шестеро детей...
Говорят, он мечтает отдать свою старшую дочь учиться пению, а денег не
хватает. И вот я обогнал его по службе, потому что он такой тяжелодум и
работяга. Жена у него злая, тощая, ожесточенная вечными нехватками. В обед
он жует сухую булку..."
Советник тоскливо задумался. "Бедняга Ванкл, ему должно быть обидно,
что я, одинокий, получаю больше, чем он. Но разве я виноват? Мне всегда
бывает неловко, когда этот человек укоризненно глядит на меня..."
Советник потер вспотевший лоб. "Да, - сказал он себе, - а вот на днях
кельнер обсчитал меня на несколько крон. Я вызвал владельца ресторана, и он
немедля уволил этого кельнера. "Вор! - кричал он. - Я позабочусь о том,
чтобы никто во всей Праге не взял вас на работу!" А кельнер не сказал ни
слова, повернулся и пошел. Тощие лопатки вздрагивали у него под фраком..."
Советнику не сиделось на постели. Он пересел к радиоприемнику и надел
наушники. Но радио молчало, была безмолвная ночь, тихие ночные часы. Томса
опустил голову на руки и стал вспоминать людей, встреченных им в жизни,
непонятных маленьких людей, с которыми он не находил общего языка и о
которых прежде никогда не думал.
Утром, немного бледный и растерянный, зашел он в полицейский участок.
- Ну, что, - спросил инспектор, - вспомнили вы, кто вас может