"Карел Чапек. Первая спасательная" - читать интересную книгу автора

самому стало неловко, когда он все это вообразил. Глупости, конечно; но он
наверняка сумел бы... если б только не приходилось толкать эти дурацкие
вагонетки! Всего пять недель, а руки у меня скрючились, одеревенели, пальцы
не разогнешь; никогда уже не держать мне рейсфедера - вот что такое
откатчик. И Станда, скривив губы, сосет содранную кровавую мозоль на
ладони.
Всего пять недель, а кажется, что прошла целая вечность. Точно тебя
засасывает все глубже и глубже и ты чувствуешь: нет, отсюда мне не
выбраться, это мой удел на всю жизнь. Станда пытается вообразить всю свою
жизнь, но почему-то ничего не выходит; вместо этого ему представляется, что
он бурит угольный пласт, как Григар, и вдруг - трах! - случается что-нибудь
необыкновенное, например катастрофа в шахте, и Станда сделает нечто такое,
отчего все рты разинут!
После этого его вызовет к себе сам директор и скажет: "Станислав
Пулпан, поздравляю вас, вы действовали по-шахтерски; поскольку вы еще
молоды, мы можем назначить вас пока только десятником участка, но вы,
безусловно, далеко пойдете. Нам на шахте нужны такие люди, как вы. Ах, вы
даже окончили пять классов реального? Смотрите, и такого человека мы бог
весть сколько времени заставляли толкать вагонетки!"
"А почему бы и нет, - втайне мечтает Станда. - Как вышло в тот раз,
когда швед прокладывал новую продольную выработку". Фамилия инженера -
Хансен, но шахтеры зовут его Ханс; говорят, он изобретает что-то для шахты;
и будто славный парень, хоть и едва умеет сказать по-чешски слов пяток.
Станда гнал пустую вагонетку к забою, когда Ханс взглянул на него голубыми
глазами и показал рукой - подержите, мол, этот шест. Прямо Станду выбрал!
Через минуту Пулпан обнюхивал со всех сторон инструмент шведа -это был
шахтный теодолит Брейтхаупта, - а славный парень Хансен на ломаном немецком
языке объяснял, где и как отсчитывается нониус. На следующий день он сам
послал запальщика Зитека за Стандой - помочь при измерениях. Станду так и
распирало мучительное блаженство, когда он шел к инженеру. Теперь видите,
ребята, на что ваш сопляк способен! Он так и впился глазами в долговязого
шведа, желая с одного взгляда понять, что делать и как приступить к
измерительному инструменту; но Ханс ничего, только потным носом повел, gut,
gut [1 хорошо, хорошо (нем.). ], мол, и занялся своим делом, точно и не
бывало на свете никакого Пулпана, который просто из кожи вон лезет. "Хоть
бы спросил, как звать,взволнованно думает Станда. - Намекнуть бы ему, что я
почти закончил реальное..."
- Soil ich noch etwas rnachen, Herr Ingenieur?[ Не нужно ли сделать
еще что-нибудь, господин инженер? (нем.) ]
Молодой швед в кожаном шлеме качает головой.
- Is gut, danke[3 Довольно, спасибо (искаж. нем.). ].
И Станда с кровоточащим сердцем возвращается в забой грузить уголь.
Григар даже не обернулся, маленький Бадюра, выпячивая губы под черным
носом, насвистывает песенку; верно, шахтеры злятся, что Станда отличился.
- Этот Хансен - замечательно славный парень,почти мстительно говорит
Станда.
- А ты подлизывайся больше,-.....сплевывает угрюмый Бадюра, круша
отбойным молотком угольный пласт. - Грузи-ка давай, ясно?
Ничего не поделаешь, Станда влюбился в длинного шведа до того, что
самому стыдно. Бегал бы за ним как собачонка, носил бы ему инструменты и