"Карел Чапек. Первая спасательная" - читать интересную книгу автора

рассыпался на куски; уголь был чисто вырублен до самой кровли, которая
просто сияла, точно сводчатая арка; замечательная работа! - почувствовал
новичок Пулпан.
- Смотри, как бы не обвалилось, - сказал Адаму Григар, оглядывая
свод.
Адам выпрямился, и позвонки у него хрустнули, словно фисташковые
четки.
- Что? - спросил он. - А-а, это я еще доберу.
- У Адамовой бригады добыча почти всегда на треть выше, чем у
остальных, - завистливо говорит Бадюра. - Я, ребята, как-то работал у них
откатчиком, - ну и набегался же с вагонеткой, ровно почтальон! Головой
ручаюсь, когда-нибудь Адама засыплет; лезет за каждым кусочком угля, когда
кровля уже прямо на башку валится. Раз десятник кричит - ладно, мол,
снимайте крепь и убирайтесь! Выбили подпорки, стойки, и кровля так и пошла
трещать. А Адам вдруг и говорит: "Я тот уголь на кровле не оставлю, а то
чего доброго он сам собой загорится". Я ему: стой, Адам, там уже трещит,
того и гляди рухнет. А он, ни слова не говоря, взял да и пслсз туда с
отбойным молотком. Три полные вагонетки еще нарубал, только вылез, вдруг -
трах! - с кровли сорвался камень, ну прямо плита надгробная, такого камня я
в жизни не видывал! Скала, что тебе собор, дружище! Так дунуло, что нас,
будто кегли, во все стороны порасшвыряло. А Адам - бледный как полотно.
"Когда-нибудь ты там и останешься, болван",- говорю я ему. Так и будет, вот
увидишь. Но для чего он так делает, хотел бы. я знать!
- Адам-то? Да он бы давно десятником стал, будь у него язык лучше
подвешен, - заметил Григар. - Чтобы людьми командовать, другая повадка
нужна.
- Что же, свое он зарабатывает, - рассуждал Бадюра. - За домик он
вроде почти все уже выплатил, жена на людей шьет... не думаю, чтобы Адам
так уж за деньгами гнался...
-- Да, уж этот мне Адам... - проворчал Григар. - Видно, в голове у
нею не все ладно, - добавил он неопределенно и плюнул на то место, куда
нацелился отбойным молотком.
Видно, так и есть, - у Адама в голове не все ладно, а с виду славный
человек. На всей "Кристине" нет такого работяги; -слова в забое не скажет,
бурит себе и бурит, только позвонки под кожей топорщатся; а кончится
смена - ладно, сложит аккуратненько свои вещички, натянет рубашку, пиджак
и, не говоря ни слова, идет к клеги. Потом полчаса моется под душем. Иной
шахтер проведет разика два мокрой ручищей, шлеп-шлеп по грешному телу,
отряхнется - и уже лезет в штаны; а у Адама собственная щетка и губка, и
когда остальные давным-давно гуськом плетутся домой, он все еще мылит и
трет свое костлявое тело - только ввалившиеся глаза рассеянно моргают под
клочьями мыльной пены. "Подожду его", - иногда решает откатчик Станда, да
разве дождешься?
Станда уж не знает, что бы еще помыть и потереть, в молодую кожу
угольная пыль не так крепко въедается, - не знает, как еше и еще завязывать
и развязывать башмаки, а длинный Адам все трет и трет под душем тощие бедра
и втянутый мохнатый живот, просто конца не видно.
- Так что ж, Адам, идете?
- А-а, ступайте себе, - басит в ответ Адам, намыливая впалые бока с
выступающими ребрами. И верно говорят, что шахтеры самые чистоплотные среди