"Карел Чапек. Фабрика Абсолюта (Роман-фельетон)" - читать интересную книгу автора

- Однако, милейший, все идет превосходно!
- На сельскохозяйственные машины - пять тысяч заявок. На микромоторы -
двадцать две тысячи заявок. На атомнасосы - сто пятьдесят заявок. На
атомпрессы - три; атомпечей высоких температур запрошено двенадцать. Атомных
радиотелеграфных станций - семьдесят пять; атомовозов - сто десять,
преимуществ венно для России. Мы открыли сорок восемь агентств в различных
столицах мира. Американский Steel Trust*, берлинская AEG*, итальянский
Фиат*, Маннесман*, Крезо* и шведские сталелитейные заводы предлагают
объединиться. Концерн Круппа приобретает наши акции, невзирая на высокие
цены.
- Как дела с выпуском новых акций?
- Условия приобретения пересматривались тридцать пять раз. Печать
пророчит двести процентов супердивидентов. Кстати, газеты ни о чем другом не
пишут; социальная политика, спорт, достижения науки и техники - все сведено
к одному карбюратору. Какой-то немецкий корреспондент переслал нам семь тонн
вырезок; француз - четыре центнера; англичанин - целый вагон. Специальная
научная литература по данному вопросу, издание которой планируется в этом
году, потребует приблизительно шестидесяти тонн бумаги. Англо-японская война
прекращена вследствие падения общественного интереса к ней. В одной только
Англии осталось без работы девятьсот тысяч шахтеров. В бельгийском угольном
бассейне вспыхнуло восстание - что-то около четырех тысяч убитых; больше
половины мировых шахт законсервированы. Пенсильванские предприниматели
уничтожили запасы нефти на складах. Пожар еще продолжается.
- Пожар продолжается, - мечтательно повторил президент Бонди. - Пожар
продолжается. Мы победили, о господи!
- Президент Угольной компании покончил жизнь самоубийством. На бирже -
чистое безумие. В Берлине нынче с утра наши акции стоят выше восьми тысяч.
Совет Министров заседает непрерывно; министры намерены объявить чрезвычайное
положение. Это не открытие, не изобретение, пан президент, - это революция.
Президент Бонди и генеральный директор MEAC молча посмотрели друг на
друга. Ни один из них не был поэтом, но в эту минуту души их пели и
ликовали.
Генеральный директор придвинул свой стул поближе к Бонди и произнес
вполголоса:
- Пан президент, Розенталь лишился рассудка.
- Розенталь? - опешил Г.X.Бонди. Директор подтвердил печальную новость.
- Стал ортодоксом, носится с талмудистской мистикой и кабалой. Десять
миллионов пожертвовал сионистам. А недавно в пух и прах рассорился с
доктором Губкой. Вы слышали, Губка перешел в общину "Чешских братьев"*?
- И Губка!
- Да. По-моему, члены нашего правления заразились от коллеги Махата. Вы
не присутствовали на последнем заседании, пан президент. Но это было
невыносимо - они до самого утра вели религиозный диспут. Губка настаивал,
чтобы мы передали заводы в руки рабочих. К счастью, уважаемые господа забыли
поставить вопрос на голосование. Все были словно помешанные.
Президент Бонди грыз ногти.
- Что же нам теперь с ними делать, господин директор?
- Гм, тут ничего не поделаешь. Психоз, характерный для нашего времени.
Даже в печати намекают на это. Но пока что тема карбюраторов вытеснила, эту
проблему. Невиданная вспышка религиозного фанатизма, Очевидно, какой-то