"В.Чаплин. История евреев - наша история " - читать интересную книгу автора

своего любимого сына от казни: "Слушайте, жиды!" - сказал он, и в словах его
было что-то восторженное: "Вы все на свете можете сделать, выкопаете хоть из
дна морского... Освободите мне моего Остапа!" (Н.В. Гоголь, "Тарас Бульба",
Собр. соч., 1949, т.2, с.130). Очевидно, что в таких положениях не
употребляют оскорбительных наименований тех, у кого просят содействия.
Наверняка такой великолепный стилист как Гоголь, независимо от своего
отношения к евреям, не допустил бы такой оплошности, если бы существовало
другое наименование.
Совершенно ясно, что в польско-украинской среде имя "жид" по-прежнему
не носило сугубо оскорбительного характера. Разумеется, это относится и к
творчеству тогдашних украинских писателей, в частности, Т. Шевченко.
Характерен в связи с этим скандал, разразившийся в 1861 г., когда
издававшийся в Петербурге малороссийский (украинский) журнал "Основа"
употребил слово "жид". Это вызвало такую бурю возмущения и негодования со
стороны русской публицистики, что редакции пришлось долго публично
объяснять, что это слово на украинском языке не имеет бранного характера.
Известный русско-украинский историк и публицист Костомаров, защищая позицию
"Основы", обиженно писал: "за иудеев восстает на нас вся литературная
Великороссия. Врагов у нас много, враги сильны!" (Н.И. Костомаров, Иудеям.
// Н.И. Костомаров, Русские eii?iaou. I. 1996, " 282-300).
При Советской власти, особенно в период гражданской войны, слова "жид"
и "жидовская власть" стали расхожими в антисоветской пропаганде
белогвардейцев. Естественно, советскими властями наименование "жид"
воспринималось тогда и после гражданской войны как контрреволюция со всеми
вытекающими отсюда, часто весьма тяжелыми, последствиями. Характерен анекдот
того времени: человек на трамвайной остановке сообщает, что он подъевреивает
трамвай, намекая на опасение употребить во избежание неприятностей слово
"поджидает". Во время Великой Отечественной войны геббельсовская пропаганда
и ее местные пособники пытались использовать слово "жид", уже в явно
издевательских целях, характеризуя правительство СССР как "жидовское", что
еще больше усилило отрицательное эмоциональное значение этого слова.
Такое положение постепенно привело за долгие годы советской власти к
устранению наименования "жид" также из украинского литературного языка и
замене его на "еврей". Изменение настолько укоренилось, что вряд ли на
возврат к прошлому сегодня решатся даже самые ярые борцы с "москальским"
наследием. Правда, на территории западной Украины, находившейся до 1939 г. в
составе Польши, процесс такого переосмысления начался только с включением
этой территории в состав СССР. В своих мемуарах Н.С. Хрущев вспоминает один
эпизод из посещения им в качестве Первого секретаря Украины в 1940 г.
Львова, главного города области: "Когда мы собрались на митинг во Львовском
оперном театре, то пригласили туда и украинцев, и поляков, и евреев, в
основном рабочих, хотя пришла и интеллигенция. Выступали там среди других и
евреи, и нам странно было слышать, когда они говорили: "Мы жиды и от имени
жидов заявляем и прочее..." Потом в кулуарах я спрашивал: "Отчего вы так
говорите о евреях? Вы произносите "жиды", ведь это оскорбительно! Мне
отвечали: "А у нас считается оскорбительным, когда нас называют евреями".
(Мемуары Хрущева. // Вопросы истории, М., 1990, " 7. с.91).
С подобной ситуацией столкнулся и уроженец Польши бывший
премьер-министр Израиля Менахем Бегин, попавший в 1941 в лагерь в Воркуте.
Там он встретился с репрессированным видным советским коммунистом, евреем по