"Лидия Чарская. Княжна Дорушка" - читать интересную книгу автора

образок с прощальным письмом, написанным перед атакой. Он погиб так, как и
следовало ожидать от него: ведя солдат под градом пуль на французский редут.
Его верный слуга рассказывал это, рыдая. Но я, я не плакала... Я в эти
минуты слышала его последние прощальные слова:
"Я ваш на всю жизнь, Дора, и в этом мире и в будущем".
Да, мой друг, я тоже ваша... И здесь и там.

* * *

1813 г. Зима.

Какая тихая, грустная жизнь! После первого несчастья случилось второе.
С папенькой был удар... Смерть Никса окончательно сломила его и без того
надтреснутое здоровье. И в доме теперь у нас мертвая тишина. В нашем желтом
зале работает заезжий художник... Он с миниатюры пишет портрет Никса и
мой... Так желает папенька. Это - воля умирающего. Когда его не станет, я
закончу свой дневник, положу его за раму портрета и уйду... Поселюсь в
соседней обители, стану до последнего моего дня молиться за папеньку и за
Никса.

* * *

1813 г.

Снова Пасха. Завтра меня уже не будет здесь. Поклонюсь в последний раз
папенькиной могиле и уеду с Марфушей... Как странно! Ровно год тому назад я
была в этот вечер так счастлива! А нынче?
Но не смею роптать, не смею жаловаться на судьбу. Все, что ни делается
на свете, все по воле Святого Провидения, - я как будущая монахиня, должна
это твердо помнить... Господь послал мне испытание, которое я должна принять
со смирением и покорностью.
Господь дал - Господь и взял... Да будет Его святая воля...

* * *

На этом обрывается дневник княжны Дорушки.
Так вот какова она была, эта маленькая бледная девушка с такой большой
и сильной душой! Так вот откуда эта печаль, льющаяся из-под черных ресниц,
эта грустная-грустная улыбка...
Как странно, что я узнала ее коротенькую несложную жизнь именно в этот
день, в день кануна Пасхи, имевший для нее такое огромное значение.
Когда и как умерла эта милая девушка? В какой женской обители покоится
ее нежный прах, я не знаю, но мое сердце бьется сильно и взволнованно, когда
я привожу в порядок и опять вешаю ее портрет на стену, не отрывая глаз от ее
печального лица.
Как раз в эту минуту в соседней Троепольской церкви ударяет тяжелый
колокол:
- Бум!..
Надо спешить одеваться... Надо ехать к заутрени. Я скоро вернусь,
Дорушка, и, прежде чем идти разговляться, приду снова к тебе и трижды скажу: