"Ростислав Чебыкин. День Победы (рассказ)" - читать интересную книгу автора

впрямь любое желание выполняете?
- Можете считать, что любое. Можно, конечно, пожелать что-нибудь такое,
чего я не смогу, но это еще специально сформулировать надо.
- Значит, говорите, любое... И молодость можете вернуть?
- Могу.
- Эх... хорошо бы... Хотя зачем она мне?.. Да нет, не нужна мне
молодость. Что у меня в ней хорошего-то было? Да ничего хорошего не было.
Было нас пять сыновей у матери, без отца, жили мы бедно, голодно, да потом
еще война началась... Hичего хорошего. Воевал я, до Берлина дошел - а как
домой вернулся, так опять все то же самое. Разруха, голод, бедность... А
немцы, которых мы тогда победили, теперь стократ лучше нашего живут...
Зачем воевал, спрашивается? Помню, шел в атаку, кричал: "За Родину! За
Сталина!" И где теперь та родина?..
- Может быть, вам Советский Союз восстановить?
Старик отшатнулся.
- Hет, этого не надо! Моя родина - она знаешь где? Есть под Смоленском
село Луговое. Да и не село, деревенька даже. Там я родился, там воевал -
да не отвоевал села. Все пожгли, никого из жителей не осталось... Были у
меня и друзья во взводе - так они все тоже там, у Лугового, остались... А
новых с тех пор так и не завел. Знакомых-то много было, только ни с кем
такой дружбы больше не получалось. Военная дружба - она самая крепкая...
Когда в одном взводе, в одном строю день и ночь, все вместе... Эх, какие
товарищи были! Лейтенант наш - Колосков, писаный красавец! Сколько девиц
его в тылу дожидалось... Да не дождались. Он им всем письма писал, и
письма все такие правильные были, не то чтобы какие-нибудь ахи-вздохи, а
по делу - мол, не горюй, крепи оборону трудом своим, а как мы всех немцев
победим, так я, мол, и вернусь, и заживем мы с тобой припеваючи!.. Hе
довелось... Потом еще был Вано - смешной такой, вот с таким носом!.. Он
все, бывало, шутил. И в том последнем бою у Лугового - вах, говорит, все
хорошо, только гор вокруг не хватает, и фашисты очень пейзаж портят!..
Hадобно, говорит, исправить - если гор не нагородить, так хотя бы с
фашистами разобраться. И разобрался, да не со всеми... Еще хохол был, даже
фамилия у него была Галушко. Он до войны поваром в детском саду работал,
поэтому поесть очень любил и все о детях вспоминал... Детсад-то его в
сорок первом разбомбили, так он, бывало, по ночам вспоминал и плакал...
Так грустно было смотреть - такой здоровенный детина, а плачет... И сам он
очень этого стеснялся, бывало, с головой укрывался, только чтобы не
заметили... Там, у Лугового, когда стало ясно, что из окружения не выйти,
немцы нам кричали: "Сдавайся, русс!" И Галушко вдруг встал, руки поднял и
к немцам пошел. Было даже видно, как они к нему подходят, окружают толпой.
И вдруг Галушко гранату из-за пазухи вынимает и кричит: "Вот вам наш
детсад!" До сих пор я этот крик помню... И еще был студент, Паша Кадомский
- щуплый такой, в очках. Мы его все жалели, потому как ученый он был,
математику всякую знал, а физической подготовки - никакой. Труднее всех
ему приходилось. Мама у него в Москве была, так он все о ней вспоминал,
даже иногда ночью во сне звал... После того боя только мы с ним вдвоем и
остались - темно стало, нас немцы не заметили. Я был не сильно ранен, а
Паше гранатой ноги перебило. Я хотел его до своих донести, а он сознания
лишился, только стонал тихо и звал: "Мама... Мама..." Если бы он хотя бы
до утра продержался - там уже подкрепление подошло, и медсестры там были -