"Джон Чивер. Еще одна житейская история" - читать интересную книгу автора

эта девушка сейчас объявляет нечто подобное. - Он мотнул головой в сторону
громкоговорителя. - Работа у жены была отличная: она ведь была занята
всего четыре часа в день, получала куда больше меня и располагала
достаточным временем, чтобы и по магазинам походить, и обед приготовить, и
проявить внимание к мужу, а она по этой части была большая мастерица. Ну,
когда у нас на банковском счету накопилось тысяч пять, стали мы подумывать
о том, чтоб завести ребенка и перебраться в пригород. К тому времени она
работала в Ньюаркском аэропорту уже лет пять. И вот как-то вечером перед
ужином сижу я, пью виски, читаю газету и вдруг слышу, она на кухне
произносит: "Прошу пройти к столу! Ужин готов. Прошу пройти к столу!"
Произносит этим своим певучим голосом, каким читает объявления в
аэропорту; я обозлился и говорю: "Лапочка, не разговаривай со мной так -
таким голосом", а она снова: "Прошу пройти к столу!" - совсем как если б
говорила: "Мистера Генри Тэвистока просят подойти к билетной кассе
компании "Америкэн"!" Тогда я ей говорю: "Лапочка, у меня такое чувство,
точно я сижу в аэропорту и жду самолета. Я хочу сказать, у тебя очень
красивый голос, но ты говоришь как машина". Тут она мне отвечает этим
своим тщательно модулированным голосом: "Боюсь, теперь уж ничего не
поделаешь" - и улыбается этакой заученной сладенькой улыбочкой - так
улыбаются служащие авиакомпаний, когда твой самолет задерживается на
четыре часа, и ты не успеваешь пересесть на другой самолет, и тебе
предстоит торчать целую неделю в Копенгагене. Тут мы сели ужинать, и, пока
мы ужинали, она говорила со мной все тем же ровным, певучим голосом. У
меня было такое ощущение, будто я ужинаю, а рядом крутится магнитофонная
лента. Ну, после ужина мы посмотрели телевизор, потом она легла и кричит
мне: "Прошу в постель! Прошу в постель!" Точно приглашает пассажиров,
вылетающих в Сан-Франциско, пройти к выходу номер семь. Я лег, утешаясь
мыслью, что наутро все наладится.
Так или иначе, вечером, вернувшись домой, я крикнул: "Привет, лапочка!"
- или что-то в этом роде, а из кухни безликий голос произнес: "Прошу
сходить на угол в магазин, купить мне тюбик "Пепсодента"! Прошу сходить на
угол в магазин, купить мне тюбик "Пепсодента"!" Я прошел на кухню, сгреб
жену в объятья, крепко расцеловал и сказал: "Да перестань же ты, детка,
перестань". Она расплакалась, и я решил, что это, видимо, уже сдвиг в
нужном направлении, но она все плакала и плакала и наконец сказала, что я
бесчувственный, и жестокий, и все выдумываю - придираюсь к ее голосу, чтоб
затеять ссору. Ну, прожили мы еще о полгода, но в общем-то это уже был
конец. А я ведь любил ее. Она была такая чудесная, пока у меня не возникло
это чувство, будто я тупой пассажир, один из сотен, толкающихся в зале
ожидания, и меня направляют к нужному выходу на нужный мне рейс. Мы
непрерывно ссорились, и я в конце концов ушел из дома, а она получила
развод в Рино. Она по-прежнему работает в Ньюарке, и я, естественно,
предпочитаю пользоваться аэропортом имени Кеннеди, но иногда мне
приходится бывать в Ньюаркском аэропорту, и тогда я слышу, как она
объявляет: "Мистера Генри Тэвистока просят подойти к билетной кассе
компании "Америкэн"!.." И вот беда: я слышу ее голос не только в Ньюарке,
а всюду - в Орли, Лондоне, Москве, Пью-Дели. Мне приходится много летать,
и во всех аэропортах нашего огромного мира я слышу ее голос или голос,
совсем такой же, как у нее, объявляющий, что мистера Генри Тэвистока
просят подойти к билетной кассе. Найроби, Ленинград, Токио - всюду одно и