"Антон Павлович Чехов. Невеста" - читать интересную книгу автора

борщ. Он шутил все время, пока обедали, но шутки у него выходили
громоздкие, непременно с расчетом на мораль, и выходило совсем не
смешно, когда он, перед тем как сострить, поднимал вверх свои очень
длинные, исхудалые, точно мертвые, пальцы, и когда приходило на мысль,
что он очень болен и, пожалуй, недолго еще протянет на этом свете;
тогда становилось жаль его до слез.
После обеда бабушка ушла к себе в комнату отдыхать. Нина Ивановна
недолго поиграла на рояле и потом тоже ушла.
- Ах, милая Надя, - начал Саша свой обычный послеобеденный
разговор, - если бы вы послушались меня! если бы!
Она сидела глубоко в старинном кресле, закрыв глаза, а он тихо
ходил по комнате, из угла в угол.
- Если бы вы поехали учиться! - говорил он. - Только просвещенные
и святые люди интересны, только они и нужны. Ведь чем больше будет
таких людей, тем скорее настанет царствие божие на земле. От вашего
города тогда мало-помалу не останется камня на камне - всў полетит
вверх дном, всў изменится, точно по волшебству. И будут тогда здесь
громадные, великолепнейшие дома, чудесные сады, фонтаны необыкновенные,
замечательные люди... Но главное не это. Главное то, что толпы в нашем
смысле, в каком она есть теперь, этого зла тогда не будет, потому что
каждый человек будет веровать и каждый будет знать, для чего он живет,
и ни один не будет искать опоры в толпе. Милая, голубушка, поезжайте!
Покажите всем, что эта неподвижная, серая, грешная жизнь надоела вам.
Покажите это хоть себе самой!
- Нельзя, Саша. Я выхожу замуж.
- Э, полно! Кому это нужно?
Вышли в сад, прошлись немного.
- И как бы там ни было, милая моя, надо вдуматься, надо понять,
как нечиста, как безнравственна эта ваша праздная жизнь, - продолжал
Саша. - Поймите же, ведь если, например, вы, и ваша мать, и ваша
бабулька ничего не делаете, то, значит, за вас работает кто-то другой,
вы заедаете чью-то жизнь, а разве это чисто, не грязно?
Надя хотела сказать: Да, это правда; хотела сказать, что она
понимает; но слезы показались у нее на глазах, она вдруг притихла,
сжалась вся и ушла к себе.
Перед вечером приходил Андрей Андреич и, по обыкновению, долго
играл на скрипке. Вообще он был неразговорчив и любил скрипку, быть
может, потому, что во время игры можно было молчать. В одиннадцатом
часу, уходя домой, уже в пальто, он обнял Надю и стал жадно целовать ее
лицо, плечи, руки.
- Дорогая, милая моя, прекрасная!.. - бормотал он. - О, как я
счастлив! Я безумствую от восторга!
И ей казалось, что это она уже давно слышала, очень давно, или
читала где-то... в романе, в старом, оборванном, давно уже заброшенном.
В зале Саша сидел у стола и пил чай, поставив блюдечко на свои
длинные пять пальцев; бабуля раскладывала пасьянс, Нина Ивановна
читала. Трещал огонек в лампадке, и все, казалось, было тихо,
благополучно Надя простилась и пошла к себе наверх, легла и тотчас же
уснула. Но, как и в прошлую ночь, едва забрезжил свет, она уже
проснулась. Спать не хотелось, на душе было непокойно, тяжело. Она