"Анджей Чеховский. Я был мундиром господина полковника" - читать интересную книгу автора

В памятную ночь двенадцатого сентября на правом фланге нашего полка
взошло ослепительное солнце атомного взрыва и над нами пронеслась мощнейшая
взрывная волна. Вражеская атака вызвала у нас колоссальные потери.
Неприятель прорвал фронт и принудил наши войска к отступлению. В ту ночь
полковнику Кетону удалось собрать вокруг себя половину своего полка, но мы
не смогли сдержать превосходящие силы врага. Мы отступили в густой лес, по
обеим сторонам которого пылали зарева. На рассвете мы наткнулись на позиции
неприятельской пехоты. Полковник решил пробиваться, но по моему совету
отложил эту попытку до вечера. Мы выставили патруль, и полк расположился на
отдых.
Полковник снял меня, чтобы как следует проверить все мои агрегаты перед
огневым испытанием, которое должно было наступить вечером. И тут совершенно
неожиданно на лес свалилась лавина мин. Я был выключен и не знал, что
случилось. Когда меня оживил щелчок переключателя, я увидел своего хозяина
тяжело раненным. Собрав остатки сил, он ухитрился повернуть выключатель и
произнес: "Ун, теперь вся надежда на тебя"... Больше он уже не мог ничего
сказать, но я понял его.
Робот умолк, мне казалось, что я вижу на его металлическом лице печаль.
- Полк выбрался из окружения, - сказал он наконец. - Когда солдаты
увидели перед собой знакомую фигуру, в них вселился боевой дух, достойный
моего хозяина. Враг не успел перезарядить свои минометы, а наши доблестные
воины уже ворвались в его окопы. Это была восхитительная победа, достойная
описания в справочнике тактики рядом с битвами при Каннах, под Марафоном и
Аустерлицем. Потом на протяжении долгих дней и ночей я вел мой полк от
победы к победе на юг.
Я старался следовать заветам полковника Кетона и моих дорогих учителей
из Школы электронных мозгов. К солдатам я относился по принципу сержанта
Брика. В дискуссиях с офицерами использовал методы ученого майора
Баррановитца. Если не хватало личного опыта, я брался за статьи "Военного
обозрения", записанные в моей кристаллической памяти. Лишь в отношении к
капитану Траббсу я не пользовался никакими формулами.
Должен сказать, что капитан Траббс вел себя по меньшей мере странно.
Порой он украдкой наблюдал за мною из кустов, что я видел благодаря глазу на
затылке. Порой начинал шептаться с офицерами и прерывал эти разговоры, когда
я проходил мимо. Все это мне не нравилось, но я боялся действовать слишком
решительно, особенно после того как меня на глазах капитана Траббса прошило
шестью винтовочными пулями, которые не принесли мне ни малейшего вреда.
Позже я тщательно залатал раны кусочками жести и брезента, но все же
старался избегать капитана.
Спустя неделю мы подошли близко к линии фронта. Издалека доносился гул
орудий, это значило, что наши части стойко сопротивляются. Нам оставалось
преодолеть поросший травой склон холма, чтобы соединиться с нашей армией.
Однако на вершине холма в тени нескольких деревьев неприятель установил свои
пулеметы. Я понял, что наступил решающий момент.
Нам удалось напасть внезапно. Враг не ожидал нападения с этой стороны.
Когда они повернули пулеметы, было уже поздно. Наши солдаты бросились в
последнюю атаку, я бежал вместе с ними, как вдруг почувствовал удар в висок
и увидел перед глазами зеленую синусоиду затухающих колебаний. Ко мне
подбежал санитар. То, чего я опасался, свершилось.
Надо сказать, что я ни от кого не дождался благодарности. Меня