"Светлана Чехонадская. Кто стучится в дверь " - читать интересную книгу автора

защитился, да! Писал диссертацию по ночам, брал дополнительные часы, летом
ездил в стройотряды - я, доктор наук! Вот как я заработал эту квартиру! А
вам! Вам теперь все должны! Все должны!
"Непостижимо! - грустно подумал Аникеев. - Трехкомнатная сталинская
квартира, которую можно разменять на две самые что ни на есть полноценные...
Ему нравится парк и соседи, при этом он считает вполне возможным, что сын
способен отравить его. Человек с такой логикой возглавляет кафедру в
университете. Правда, кафедру истории Средних веков..."
- Борис Иванович, - сказал он. - Но ведь сыну было бы удобнее подсыпать
вам мышьяк в пищу.
- Его личность полностью разрушена алкоголем, - сказал Мордовских. -
Речь об удобстве или разумности там уже не идет... Впрочем... Мышьяк... Это
кое-что объясняет.
- Что объясняет?
- В письме была одна неясность... Насчет змеи.
- Теперь этой неясности нет?
- Теперь нет.
- Объясните, пожалуйста.
- Витая змея - алхимический знак мышьяка. Аникеев смотрел на него,
немного приоткрыв рот.
- Какой знак? - переспросил он.
- Алхимический. Да вот... - Мордовских нагнулся к портфелю, достал из
него роскошную книгу на английском, раскрыл ее на середине и показал
Аникееву тусклую старинную гравюру, на которой была змея с раскрытой пастью,
пружиной восходящая от земли. - Особо ядовиты его пары. Ну, а поскольку
мышьяк входил в обязательную семерку веществ, необходимых для создания
золота, этими парами отравилось немало средневековых ученых. Змея
поднимается снизу вверх и при этом жалит...
Аникеев помолчал. Трудно было представить что-то более далекое от его
интересов, чем эта информация. Но разговор надо было продолжать.
- Получается, что других неясностей в письме вы не увидели? - спросил
он.
- Не увидел.
- А вампиры?
- Там, кажется, говорилось, что вампир, наоборот, я? Это почти
продолжение нашего недавнего спора. Я тогда сказал ему, что он, как вампир,
выпил из нас с матерью все соки.
- А что значит "получить удар по самому больному"?
- То и значит! - почти с отчаяньем произнес Борис Иванович. - Вы
представляете, каково это для отца: осознавать, что единственный ребенок
желает его смерти?! Да он хотел довести меня до инфаркта, а не отравить!
Даже моих познаний в химии достаточно, чтобы понять, что этой дозой человека
не убить - это была как раз показательная акция. Ведь он не хочет загреметь
в тюрьму. Он хочет, чтобы я умер. А с матерью ему будет нетрудно
справиться...
"Ну и ну, - снова подумал Аникеев. - Конечно, не факт, что, разменяв
квартиру, они избавятся от своего великовозрастного лоботряса, но
все-таки..."
- А ваш сын разбирается во всех этих алхимических знаках? - спросил он.
Борис Иванович в этот момент задумался: он вдруг осознал, что, приди