"Светлана Чехонадская. Смерть мелким шрифтом" - читать интересную книгу автора

восемьдесят лет назад печатали "Искру" - ну, или на их современниках, - и
набирали газету, как показалось Марине, те же самые люди - фотоэкспонаты из
Музея печати. В общем, эта работа была ее первой ошибкой: никаким таким
опытом она ее не обогатила, но задала какой-то неправильный вектор судьбе.
А недавно умерла мать. К этому Марина давно готовилась, даже удивлялась
порой, что с таким диагнозом мать так долго живет. Дочерью Марина была
неважной. Наверное, можно было как-то облегчить матери последние дни, тем
более что их вышло года на два, но как это сделать с такими нерегулярными
заработками и такой крутой обидой на неудавшуюся карьеру и отсутствующую
личную жизнь?
- Это дебилизм в чистом виде! - говорил ей по телефону троюродный брат
Миша, почти что единственный ее родственник. - Живете в такой большой
квартире и в полном, извини, дерьме. Обои от стены отваливаются!
Увы, это было так: купленная еще при папе дефицитнейшая фотообоина с
осенним лесом вдруг зашуршала и отвалилась. Скрутилась в сухой жалкий рулон,
а секунду спустя и вовсе рассыпалась в прах. Как назло, на этом
представлении присутствовал не только Миша (родственник, свой человек), но и
те главные, перед кем очень хотелось разыграть удачную жизнь.
- Тебе и работать-то не надо! У тебя деньги под ногами валяются. Ты
могла бы поменяться! - Миша горячился и фыркал в трубку. - Ты получишь
столько же комнат, в этом же районе, да еще с ремонтом! И плюс доплата. Ну,
господи, кухня будет поменьше! Вот трагедия! Зато в ней будет пахнуть не
этими ужасными супами из пакетика, а нормальной, человеческой едой! - (Он
все заметил в тот приход, когда отвалились обои. Мать посыпала суп зеленью и
сказала, что никто и не поймет, из чего он сделан. Те двое, конечно, тоже
заметили). - За что ты цепляешься? За бесконечные коридоры! Пока есть еще
идиоты, которые ценят километры ненужного и неуютного пространства, твою
квартиру надо втюхивать, ты понимаешь? А дача! Ну, сдай хотя бы ее!
- Кому? Те, кому нужны сорок соток и двадцать елок у черта на куличках,
не станут платить деньги за нашу развалюху. И ведь даже ремонтом не
отделаешься. Сорок километров от Москвы! Там коттедж надо строить. А без
этого... Сдавать за двести долларов? Так еще спалят.
- Да не спалят, а, наоборот, спасут твои гребаные ели от короеда! Ты же
сама ничего не делаешь!
- Туда трудно добираться. Ты же знаешь - машины уже давно нет.
- Но что-то же надо делать! Продай! Ты бы матери смогла устроить
нормальную жизнь. Свозила бы ее на море, за границу. Сама бы куда-нибудь
съездила. Новую жизнь начала бы!
Марина понимала брата. Он был очень деятельный. Журналист - не
журналист, но предприимчивый, в отличие от нее. Правда, и у него, такого
активного, не очень-то заладилось. Тоже в свое время на Марининого папу
рассчитывал и тоже обломался. Только не на пятом, а на третьем курсе.
Пресс-служба Петровки - это ерунда, а не карьера. Но и там, очевидно, свои
проблемы - что-то перестал Михаил снабжать Марину разными своими историями,
которые она могла пристраивать в так поразившие редактора "Малых городов"
издания.
Брат, конечно, был по-своему прав, и не могла ему Марина объяснить, что
расстаться с папиным наследством значило для нее пасть окончательно.
Поставить на себе точку. Сойти с орбиты. Закончить жизнь, а вовсе не начать
ее. И те двое, так много добившиеся, - выскочки, разевавшие рты при виде ее